– Где … мёртвое тело? … за прилавком? – показал Николай теперь на тёмно-красный нож и, не дожидаясь ответа, прошёл за прилавок. Посмотрел на что-то, лежащее там на полу и потому не видное остальным, повернулся к Петру, удовлетворённо кивнул и сразу исчез из виду, видимо, присев на корточки.
Мартынов прошёл вслед за матросом и увидел того сидящим над телом пожилого человека в рубашке и жилетке, лежащим на спине в луже крови. Жилет и рубашка были тоже в крови и пробиты чем-то во множестве мест.
Маркин как раз касался шеи человека, пытаясь, видимо, нащупать пульс. Поняв безуспешность попытки, он отнял руку и принялся расстёгивать верхние пуговицы жилета, а затем рубашки. Увидев что-то интересное на трупе, расстегнул все пуговицы полностью, отогнул края рубашки, обнажив живот и грудь мертвеца – и торжествующе оглянувшись на Петра, произнёс:
– Пётр Петрович … ты глянь-ка, – после чего выпрямился и шагнул в сторону, освобождая Мартынову доступ к мёртвому телу.
Пётр приглашение принял, присел в свою очередь над телом, потрогал шею, внимательно осмотрел живот и грудь, мысленно поаплодировал Маркину – быстро учится, молодец – и, встав, обратился к тому:
– Думаю, вы правы, Николай Григорьевич.
Вышел из-за прилавка, подошёл к Прохору и уставился тому в глаза. Прохор преданно взирал в ответ. Мартынов краем глаза заметил вставшего рядом Николая, вздохнул и заговорил:
– Так. Понятно. Мёртвое тело в наличии. Так что произошло, Прохор Фомич?
Тот набрал полную грудь воздуха и затараторил:
– Там, значит, Дементий Федорыч лежит убитый. Хозяин лавки, я у него приказчиком. Дементий Фёдорычу невозможно всё время в лавке быть, вот меня и нанял. Когда я, значит, за прилавком, когда хозяин, а когда и супружница его была.