Центральная фигура, которая упоминается, пожалуй, во всех главах книги, – Жак Лакан. Это непреднамеренно и вполне оправданно: Лакан действительно был тем человеком, вокруг которого завязывались самые горячие политические, теоретические и даже личные конфликты и споры. Вполне справедливо его можно назвать лицом французского психоанализа, и стыдливо преуменьшать его роль мы не намерены. Однако, с другой стороны, мы старались, насколько это возможно, избежать «лаканоцентризма» в описании тех или иных событий, стараясь в необходимый момент встать на место его противников и показать их точку зрения. Таким образом, как нам кажется, была соблюдена справедливость в отношении всех героев этой книги, каких бы взглядов они не придерживались.
По каким критериям отбирались персонажи нашего повествования? Конечно же, был ряд «очевидных» претендентов, таких как Ф. Дольто или А. Грин, а в отношении остальных приходилось учитывать не только степень их влиятельности (которую сложно как-то верно измерить или оценить), но и наличие достаточного количества источников, биографических свидетельств, как русско-, так и англо-, и франкоязычных. Именно известная ограниченность в материалах позволяет нам заранее извиниться за возможные неточности и ошибки, которые могут быть найдены в книге, и рассчитывать на благосклонность читателя в дальнейшем.
Мы заканчиваем предисловие с надеждой, что эта книга не только послужит возможностью скоротать пару вечеров, но и вдохновит кого-то на изучение французского психоанализа более детально. Свои старания, труды и знания мы всецело отдаем читателю, себе же, как говорил Александр Македонский, оставляем надежды.
Мари Бонапарт и Анжело Эснар
Для того чтобы понять причины, по которым психоанализ проникал во Францию, преодолевая огромное сопротивление, следует вернуться на три десятилетия назад от выхода «Толкования сновидений», в жаркое лето 1870 года. Тогда примерно три миллиона солдат, французов и пруссаков, по обе стороны границы разворачивались в боевые порядки. Пылили сапоги пехотинцев, уставшие кавалерийские кони недовольно фыркали, скрипели пушки полевой артиллерии, патриотически настроенные местные жители провожали солдат. Так начиналась франко-прусская война.
Домой вернулись далеко не все из марширующих.