«тело – могила».
Общинное сознание не знало страха смерти, люди каменного века были убеждены в перевоплощении душ, непрерывно возрождавшихся в крови рода. Именно на этой вере основывалось возникшее впоследствии почитание родовых предков. Страх небытия явился отправной точкой в пробуждении разума. Прошли тысячелетия прежде, чем древнейшие верования в бессмертие родовой крови сменились верой в бессмертие души. Полузвериные обряды «поедания смерти» были навсегда отвергнуты в лоне великих мировых религий – иудаизма, христианства, ислама, буддизма.
По всей видимости, к эпохе женской родовой общины, наряду с культом небесных светил, огня и священных животных, восходят истоки древнерусского почитания «рода и рожани́ц», память о которых сохранялась в русском Средневековье. Мать-покровительница являлась главной рожéницей – опекаемой всем родом подобно матке людского роя. В кругу приближённых к ней матёрых женщин (баб) сохранялись древнейшие магические заклинания – матерные слова. Они могли походить на рычание и сменяться криками, от которых стыла кровь. Так «мать рода» вместе с другими женщинами ограждала беременных, рожениц, младенцев от злых духов, зверей и пришлых мужчин. При посвящениях подростков повелительное наклонение (пошла, пошёл) придавало заклинаниям-оберегам особую силу. Не исключено, что в архаическую эпоху все части тела, в особенности, сакральные, считались особыми почитаемыми сущностями, к которым обращались то с мольбами, то с приказами. Женщины тайно матерились, чтобы стать матерью, а при трудных родах голосили благим матом в окружении повивальных баб.
Корневые компоненты славянских матерных заклятий восходят к индоевропейским или древнеевропейским метафорам, означавшим зачатие ребёнка (от древнерусское ребя, восходящего к праславянскому *reb-).[4] Родственную этимологию, связанную с индоевропейской праформой *med-do– «промежность» имели праславянские названия мужского и женского естества *mǫdo, *manda.[5] Обережными словами-сравнениями являлись обозначение *pěstъ (родственное литовскому piestà, латышскому pìesta со значением «ступа» и связанное с глаголами пихать и пестовать), пара пестик и тычинка от тыкать, праславянское *kij «деревянная палка, молот» и др. Известен южнорусский обряд символического «толчения воды в ступе», который в свадебную ночь совершали родственницы молодых, чтобы помочь зачатию ими ребёнка. Во время архаических браков и обрядов плодородия восхваление мужского и женского естества сулило здоровое потомство и многодетность. В день свадьбы изготавливали и, подобно античным фаллофорам, носили вслед за женихом и невестой изображения детородных органов.