За долгие годы Антон ни разу не приезжал к отцу. Только звонил дважды в год – на именины и на день рождения Игоря Васильевича. Старая глупая ссора из-за учебы образовала между родными людьми пропасть.
Игорь Аркудов тем временем из бывшего советского ученого превратился в личность мирового масштаба. Стал директором какой-то археологической группы по линии ЮНЕСКО и снова заколесил по миру. Он был настолько увлечен наукой, что совершенно не интересовался жизнью сына и внучки. Увидеть последнюю так при жизни и не успел. На день вернувшись из раскопок в Сирии и направляясь на симпозиум в Шотландию, Игорь Васильевич тихо скончался. За час до смерти, как оказалось, вспомнил о родне.
– Какое, твою мать, убежище? – совершенно не похожий сейчас на беспристрастного ученого, шипел Антон. Развернул блокнот вверх тормашками. – Или ты витал в своих фантазиях, когда писал эту хренотень? И что за ключ? Тебе бы в больнице лежать – остался бы цел и невредим. Синдромы, переутомления, вояжи по миру… Убил ты себя, татку[2]… И вместо прощального письма подсунул мне какую-то чертовщину.
Перед глазами мелькнули картины детства. Длительные поездки, утомительные путешествия по горным перевалам: рюкзаки, палатки, костры, люди в комбинезонах цвета хаки. Но остров Пасхи упрямо не желал появиться в памяти.
Отец оставил после себя немыслимое количество загадок. Те несколько абзацев буквально обжигали таинственностью. Антон был заинтригован, к тому же с похмелья и очень хотел побыстрее разгадать послание сумасшедшего отца.
Блокнот не поддавался. Строчки оставались бессмысленным набором символов. Ни рисунка, ни дополнительной подсказки, кроме упоминания о загадочном числе тринадцать. И при чем здесь его студенческий доклад? Какое отношение закарпатские предания о песиголовцах в сопоставлении с древнеегипетским культом Анубиса имеют к разгадке тайны? Но ведь не зря же любитель загадывать ребусы о нем вспомнил. Ой, не зря.
– Что же это такое? – спросил Антон у фотографии. – По-моему, ты просто решил пошутить. Вот только зачем?
Игорь Аркудов добродушно улыбался с фотокарточки. Такой же, как и когда-то – из детских воспоминаний. Добрый, слегка наивный и забывчивый. Бесконечно любимый отец маленького гения. Вот еще, кстати, шарада. Почему из всех их совместных фотографий удосужилась чести быть отобранной именно эта? С пирамидой Унаса?