Многие просто разбегались или сидели в полной прострации, и лишь сохранившие самообладание пятились к воротам. Последние, наверное, слышали про закон любой войны: хочешь уцелеть – дерись до последнего.
Роман машинально провел руками по разгрузке, взглянул на висевший на ремне автомат. Против танка его снаряжение ничего не стоило.
В голове все еще гудело. Подташнивало, пусть не столь сильно, как в самом начале. Да и не до того сейчас было. Следовало найти какое-то действенное оружие, и парень сделал несколько шагов к ближайшему, с виду почти целому, грузовику.
По другую его сторону среди нескольких безжизненных тел обнаружился Свистюк. Майор сидел, обняв почерневшего от копоти Молодого, судорожно гладил турка по непокрытой голове:
– Сейчас, малыш. Сейчас станет легче. Ты открой пошире рот – чтобы уши отошли. А тогда мы с тобой поднимемся и покажем сраным террористам, что такое российские войска специального назначения.
– Вы живы? – спросила появившаяся невесть откуда Батурина.
– Более приятного вопроса мне в жизни никто не задавал, – вдруг расхохотался майор. В глазах его светилось что-то безумное. – Если все мои хлопцы в таком же состоянии, как я, то сегодняшний день – просто праздник какой-то.
– Ну, я к нашим пойду, – растерянно пробормотала телеведущая.
– Йды, дытятко, йды[3], – отечески согласился майор. – А мы тут воевать продолжим…
В живых осталось пятеро журналистов. Еще двое были тяжело ранены: одному оторвало руку, второй едва дышал, сипя пробитыми осколком легкими. Репортеры сбились в тесную группу за наклоненной взрывом кабиной здоровенного «КрАЗа». Без слов перебинтовывали раненых обрывками одежды и бинтами из чудом обнаруженной аптечки. Девушка бросилась помогать.
Оператора «Веб-ТВ» безудержно тошнило. Он сидел, обняв руками колени, и харкал желчью. Бормотал что-то о конце света.
– Рехнулся, – заметил журналист, которого руководство отстранило от выступлений в прямом эфире.
– Весь мир рехнулся, – ответила Людмила, стараясь не смотреть на обугленные тела.
Невероятным усилием сдержала рвотный порыв, отвернувшись от оператора.
Вспомнила вдруг, затряслась:
– А Ира где?
«Запрещенное» светило журналистики молча кивнуло в сторону. Под оторванным колесом грузовика лежало бесформенное нечто. Чуть поодаль, из воронки под дальними воротами ЛАЭС, виднелись халаты инженеров Дмитрия Всеволодова. Больше никому не удалось уйти от смертоносных разрывов.