В старчестве понятие помысла является стержневым, ибо наблюдение, различение и контроль над помыслами составляют главную задачу любого старца, лежат в основе его аскетического подвига.
Различение помыслов, иначе говоря – отделение добра от зла, дается непросто. Этот, без всякого преувеличения, подвиг весьма труден и достигается путем истинного благоразумия и трезвого рассуждения, способностей, приобретаемых старцем не столько из книг, сколько из собственного опыта.
Понятие опыта в старчестве поистине бесценно. Без опыта нет старца, подобно тому, как без семян не бывает всходов. Опыт есть то духовное зерно, которое прорастает при помощи благодати Божией и дает поистине изумительные, чудесные плоды. Благодати, ниспосланной свыше, которую можно снискать лишь праведной жизнью.
Благодать – это праведность, благодать – это искренность, благодать – это чистота помыслов. Из понятия благодати вытекает понятие наставничества, духовного руководства, учительства.
Наставничество немыслимо без послушания, которое непременно должно быть всеобъемлющим, целостным, безотлагательным и безукоризненно точным. Считается, что послушание стоит выше подвижничества и духовной чистоты, поскольку оно, по выражению одного из великих старцев, отца Моисея, рождает смирение и приносит терпение, великодушие, сокрушение, братолюбие и любовь, что «суть воинственные оружия наши».
Любовь, порожденная послушанием, поистине безгранична и бесценна. «Любовь стремительна, искренна, благоговейна, приятна, сильна, терпелива, верна, благоразумна, великодушна, мужественна, никогда не ищет самой себя, ибо как скоро человек начинает думать о своих выгодах – так перестает любить, – писал старец Гавриил. – Любовь осторожна, смиренна и прямодушна, она не изнеженна, не легкомысленна, не гонится за суетой, трезвенна, целомудренна, непоколебима, стойка, спокойна, бдительна над чувствами своими. Любовь послушна и почтительна к высшим, себя не вменяет ни во что, предана Богу и всегда Ему благодарна». «Какое наслаждение – любовь, – писал в одном из своих писем святитель Игнатий Брянчанинов. – Пишу к вам и на языке моем чувствую какую-то особенную сладость. Это сладость древа райского». Он также называл любовь «печатью души, способной для неба». Считается, что враг-искуситель может подражать посту и бдению, но никогда не в силах изображать смирение и любовь.