– Вы послушайте, люди добрые, что этот дурак говорит! Ой-ёй-ё-ооооо… Ну за что меня Бог наказал таким муженько-о-ом!? – выла Дзюбиха. – Через тысячу лет человеком станет. Тысячу лет жить собрался!
– Ой, дуура! Да не я, как Дзюба, а человек вообще, как вид! Да что с тобой говорить!
– А пол то он кому продал?
– Да этому… Пере… пере… мёткину, проклятущему.
– Да зачем же ему бэушные половицы, кому он их продаст? – Я был искренне удивлён.
– Да продаст кому-нибудь, он и с г… плёнку снимает.
– Ну вот видите! – сказал торжествующе Николай Павлович. – Чем он лучше меня? Такое же животное. И ты тоже! – обратился он ко мне. – Только не знаю пока в чём, – ловко человеком прикидываешься, звериное нутро своё прячешь.
Тут Дзюба одухотворился и дошёл до того, что сообщил нам открытое им соотношение божеского и животного в современном человеке – пять к девяноста пяти.