Он внимательно на меня посмотрел и вздохнул:
– Да, вполне. Лучше, чем наши или китайские с левым. Ладно, не спрашивай больше ничего. Давай лучше я спрошу. Ты ведь одна?
Я где-то прочитала фразу, что одинокая женщина – это неприлично. Даже догадываюсь, что имеется в виду. Неприлично таскать тяжелые сумки, самой подпирать покачнувшийся забор на даче, прочищать колодец и менять масло в машине, у кого она есть. Неприлично, просыпаясь утром, не открывая глаз, мечтать, чтобы кто-то большой и теплый навалился на тебя всей своей тяжестью, особо не разбираясь, надо ли тебе это. В этом и есть счастье быть не одной – когда часто ты избавлена от мучительного выбора. Тот, кто спит и ест рядом, кое-что уже решил за тебя.
Неприлично быть одной… Но ведь так же неприлично быть бедным, ходить в залатанной одежде и кормить детей вчерашними макаронами. А еще неприлично говорить о деньгах и обдавать грязью прохожих из-под колес, мчась по мутным городским лужам из того места, где дают деньги, туда, где их можно с удовольствием потратить, чтобы можно было опять, вытаращив глаза, мчаться туда, где остро пахнет плотными зеленоватыми бумажками…
Много чего неприлично и неудобно. И это всё такие условности. Как же старательно учили меня мама с папой приличиям и всяким условностям. И как мало помогло мне в жизни умение правильно есть котлету – не отрезая ее ножом, а отламывая вилочкой, и рыбу – двумя вилками. Как мало помогли мне все мои глубокие знания русской литературы и детской психологии. Мне даже кажется – чем больше я читала о детях, тем меньше понимала, каким же ключиком отпереть Ийкину душу, все сильнее с годами закрывавшуюся от меня.
– Ну, давай за нашу неожиданную встречу! – Олег уже держал свой бокал, второй протягивал мне. Он успел порезать чуть подсохший лимон, даже разложил его вперемешку с шоколадными конфетами на блюдце с веселыми цыплятами в спортивных кепочках.
Я взглянула на темно-красное вино, красиво переливающееся в отблесках огня.
– Ты тоже будешь пить? А как же машина?
– Я только пригублю. Не спаивать же тебя одну, – он поднес мне бокал и вложил мне его в руку, несколько задержавшись своей ладонью на моих пальцах. – Сашка… Вот сижу рядом с тобой сейчас… Ладно, давай выпьем. – Он слегка прикоснулся своим бокалом к моему и не торопясь выпил, наверно, половину. – Великолепное вино, попробуй. Хранилось для специальных случаев с прошлого года. Знаешь… наверно, это прозвучит романтично до идиотизма, но я как будто самого себя встретил, двадцатилетнего… Удивительно…