Ителла мне все рассказала: никакой не бухгалтер, а приехал с женой. У нее была депрессия и почки, а он за ней очень красиво ухаживал, цветы и все такое… А две дочери живут в Ашдоде. Очень хорошо устроились, приезжали раз или два. А она жила с ним в Хайфе, а потом тут, в «отеле», и устроилась тоже сперва уборщицей, а потом стала кастеляншей, и хозяин… Ах черт, точно! Я тут же вспомнил, как однажды это самое «Вольво» остановилось вдруг на набережной, в нем сидел приятного вида седой пухлый человек и курил сигару. Из-за сигары я его и запомнил, но потом забыл. И к нему в машину села пожилая, пухлая блондинка, я еще подумал – русская. Она закурила сигарету. Я сидел на складном стуле и все видел, как они молча курили. У нее было очень белое лицо с мелкими чертами, и она вся подрагивала, когда, спотыкаясь на своих каблуках, торопливо шла через пляж от машины к пирсу с бутылкой «колы» и длинным сандвичем в бумажном пакете.
Скоро придет зима, народу поубавится. Ителла закончит свои курсы и, сугубо по-деловому распрощавшись со мною, уедет в Тель-Авив, бляди прекратят работу «на пленэре», да и мне пора подумать о себе. Последним, что я увижу тут, будут полосы мусора на песке, сложенные в штабеля пластмассовые стулья и забитая досками дверь.
Запомнилась бутылка с водой, ломаная зубочистка, салфетка для протирания рук и собственная плешь в экране компа. Прямо над экраном ее голова, она спит. Рука придерживает бутылку с минеральной водой, за окном среднеевропейский пейзаж: зеленая муть растительной стены обращается в стеклянную стену, в бетонную стену, в стеклобетонную стену. Выскакивает вдруг серебристая даль, на горизонте лениво вращаются два-три пропеллера на гигантских мачтах. Ослепительно-синие кроссовки на перроне, с вставленной в них малозаметной дамой.
«Германия, Германия: чешу, чешу в кармане я» – пришли вдруг на ум собственные строки.
Помимо трехкилометровой аллеи декоративно искалеченных деревьев, символизирующих победу древнеальпийской цивилизации над еловым лесом, Люцерн поражает посетителя идиотским вокзалом: на крыше авторитетный небожитель, по всей видимости, Зевс, несется в экипаже, представляющем собой ось железнодорожного вагона с приделанными к колесам лебедиными крыльями. Слева и справа от него скрюченные пролетарии старательно прилаживают рельсы к шпалам. Зевс же ленинским жестом указывает путь на противоположную сторону озера, рекомендуя приобрести там предметы первой необходимости: осыпанные бриллиантами швейцарские часы и гигантские шоколадные наборы.