Но почему-то сегодня у него было тревожно на душе, и он никак не мог понять причину этой тревоги.
Вошла секретарша.
– Пожалуйста, кофе.
– Спасибо, Евгения Григорьевна, а вы не хотите?
– Нет, благодарю вас, нужно разобрать документы.
Вышла. Какая исполнительная. Как хорошо. И жена прекрасная, и секретарша исполнительная, но откуда же эта тревога, как будто что-то потерял и не знаешь., где искать.
О, кажется, кто-то пришел! Точно, вот он родной, дорогой и желанный клиент! Кажется, пришел тот солидный господин, у которого произошел конфликт из-за аренды зала под ресторан. Что-то они там не поделили с хозяйкой площадей.
Вошел плотный, холеный мужчина лет пятидесяти.
– О здравствуйте, здравствуйте, дорогой Леонид Викторович! Ну как наши дела?
– Наши, слава богу, а о ваших сейчас поговорим. – Леня показал гостю на кресло. – Присаживайтесь. Я уже и ждать перестал, подумал, что сами решили проблему.
– Да нет, куда там, упрямится баба, не уступает. И что это с бабами творится, жадные стали до денег, сил нет бороться.
– Ну давайте, излагайте суть.
Суть эту Леня старательно выслушивает уже второй раз, пытаясь вникнуть, кто кого из них хочет надуть, чтобы и закон не нарушить, и деньги не потерять. Чувствуется, что в этом деле есть еще и какой-то корыстный интерес, тщательно маскируемый клиентом. Два часа пролетели, как одна минута.
– Ну, простите пожалуйста, прервемся пока, у меня обеденный перерыв. Через часок загляните, закончим.
Спасибо, всенепременно.
Укатился толстячок.
Леня не хочет есть. Он не пойдет в кафе на углу, не поедет домой. Достаточно кофе. Странный сегодня день. Как-то тревожно на душе и тянет на воспоминания. Осень, осень, наверное, октябрь – месяц воспоминаний.
С Ольгой они уже пять лет. Пять лет счастья.
Опять вспомнилась первая встреча с Ольгой. Он тогда очень долго выбирал для нее цветы. Хризантемы: белые, нежные, очень ей подходят, ее цветы. Когда закончилась пьеса, Леню как будто что-то подтолкнуло с кресла, сорвался, побежал к сцене. Почему-то очень заволновался, руки задрожали, отдал букет и увидел совсем близко ее, блестящие от слез, глаза. Она была еще в образе, трогательной, Чеховской Раневской.
Спасибо… – вот и все.
В зале гремели овации. Она еще выходила на поклон, улыбалась публике, глаза сияли. Леня решился: " Подожду у служебного входа.» А внутренний голос твердил: а вдруг опять не то? Ведь артистка, с капризами, как с ней общаться? Но, долой сомнения, вперед, к служебному входу!