Вот в такую среду окунулись «молодые», переступив порог четырёхэтажной казармы и теперь уже нашей 4-й учебной заставы. «Четвёрка» называли мы её меж собой. Она пахла кирзачами, краской, свежевымытыми полами, кожей, машинным маслом. Стены её были пропитаны солдатским дыханием, потом армейских будней, снами с воспоминанием о «гражданке». Помещение блестело каждый день, ряды кроватей были равны, как разлинованная шахматная доска. Собственно, мы и были шахматными фигурами-пешками. Немногие из нас желали прорваться в ферзи, но уж быть «съеденным» противником никто не хотел. Этому нас и должны были научить здесь! С другой стороны «шахматной доски», «за океаном», уже проигрывались и не раз варианты уничтожения наших диспозиций.
Молодых курсантов построили в коридоре («взлётке»). Из офицерской комнаты вышел пограничник средних лет в форме капитана. На его кителе красовалось два небольших ряда орденских планок. Среди них я отметил пару известных мне наград, связанных с выполнением интернационального долга в Афганистане.
– Товарищи курсанты! – обратился к нам капитан сквозь чуть зажатые зубы, – вы находитесь на 4-й учебной заставе. Я – её начальник, капитан Камешков Александр Алексеевич. Кто-то из вас после распределения останется в моём подразделении, кого-то перебросят в другие. Но на ближайшие полгода наш учебный отряд будет вашим домом, а мы со старшиной – вашими папами и мамами. Ясно?
– Так точно, товарищ капитан! – нестройно ответили мы.
– Ну, раз ясно, тогда чешите пуп колючей проволокой! – серьёзно сказал он.
Потом до нас дошла информация, что на войне в Афганистане капитан Камешков получил контузию, оттого и разговаривал сквозь зубы. У него был свой армейский юмор, к нам он относился свысока и жёстко. Но искренне радовался, если его бойцы или застава в целом показывала по отряду приличные результаты! После распределения с каждым из нас он провёл личную беседу. Спрашивал про родителей, кто и чем занимался. Было видно, что это опытный офицер, знающий цену коллектива.
До отбоя в казарменный туалет ходить почему-то запрещалось. Все ходили в гарнизонный. Сделанное из бетона здание метров пятнадцати длинной вмещало в себя приличное количество страждущих по большой или малой нужде. В бетонном полу зияли дырки, огороженные друг от друга небольшими, сантиметров сорок высотой, перегородками.