Профессор оказался перед выбором: остаться на том же отрезке своего жизненного пути, который ведёт его к гибели, или свернуть с этого ужасного гибельного пути. Свернуть с прежнего пути – значит полностью забыть всё, что с ним на том пути произошло, не предостеречь других, которые, подгоняемые отвагой и неукротимым исследовательским интересом, захотят повторить его трагедию.
Выход нашёлся. Профессор, перед тем, как свернуть с гибельного пути, подробно описал свою встречу с Тотом.
Прошли годы. Они были наполнены творческими поисками, походами, опасностями, победами и поражениями.
Пришло время воспоминаний и мемуаров. Просматривая давние записи о событиях своей жизни, Профессор случайно наткнулся на странное описание своей встречи с неодолимой и злобной силой, именовавшейся в народе Тотом.
Он силился вспомнить такую необычную встречу, но память о ней в нём не сохранилась.
«Значит и не было этой встречи» – решил Профессор.
У моего деревенского друга на подворье была небольшая банька. Я в каждый свой приезд непременно под вечер шёл в ней попариться. Милое дело! Если друг отлучался из дома на один – два дня по служебным делам, я управлялся с растопкой бани самостоятельно. В этот раз друг был дома, но париться в баньке отказался и меня пытался отговорить:
– Сегодня не наш день. Дождись до завтра.
А в меня будто бес вселился:
– Ты, как хочешь, а я пойду, попарюсь!
– Глупые вы, городские. Для вас слова «не наш день» – пустой звук. А ты послушай одну деревенскую байку под следующую рюмашку.
Мы махнули по следующей рюмашке, и мой друг поведал мне, как некое откровение, наиглупейшую байку про «чужие банные дни». Я наспех закусил выпивку мочёным яблоком и отправился растапливать баньку. Дело это не быстрое. Банька хоть и маленькая, но жар в себя набирает медленно. Пока она жар в себя набирала, в голове у меня назойливо крутилась та самая байка. Умеют в деревнях так страшилки рассказывать, что и при всём неверии в них, пробуждается в глубинах памяти что-то от прежних жизней, прожитых в очень древние и тёмные времена, когда то из ночной пелены, то из болотных туманов наплывала на человека всякая пугающая небывальщина, окатывала крутым кипятком невыносимой жути. И что-то нашёптывало мне из тех старопамятливых глубин: «Опомнись! Откажись от своего дурного упрямства! Прислушайся к голосу разума и сигналам генетической памяти!». И до того эти чувства-предчувствия овладели моей душой, что я заколебался: не отложить ли свою затею париться до завтра, как советует друг, более меня искушённый в таинственных деревенских делах.