Я не сразу сообразил, что расстояние от одной моей зарубки до другой в разы меньше того, которое я отмахал, не найдя ни одной из них. Тень тревоги пробежала по моему сердцу, но не задержалась на нём: направление, в котором я шёл обратным курсом, не могло оказаться ошибочным. Далеко углубиться в лес я не успел. Значит скоро, даже отклонившись от маршрута, отмеченного зарубками, я выйду к своей деревне.
Когда день стал клониться к вечеру, мне пришлось сознаться самому себе в том, что я заблудился и продолжать движение, не зная нужного направления, глупо. Только тогда мне вспомнилось напутствие дряхлого старика, ни имени, ни прозвища которого я не запомнил из-за большого количества новых лиц. Увидев, что я направляюсь к лесу, старик поманил меня пальцем и с серьёзностью, от которой повеяло холодом, сказал:
«Перед входом в лес остановись. Соберись с мыслями и от самого сердца попроси у батюшки Лешего дозволения в его владениях побывать и благополучно из них вернуться. А после этого жди, какой ответ от него тебе будет. Увидишь добрый знак – входи в лес безбоязненно. А коли плохой знак увидишь – возвращайся домой без оглядки. Не то в лесу пропадёшь».
Пока я до леса дошёл, слова старика, хоть и помнил, но следовать им не стал: перед самим собой застыдился в язычника превращаться.
«Леший? Да это просто смешно!»
Теперь вовсе не смешно.
Ночь в лесу была страшной. Как много всякой нечисти в лесу! Костёр от ночных хищников – это только первая линия обороны. Вторая линия поважнее. Я выстроил её в виде магического круга вокруг себя, когда в свет костра из ночной тьмы выдвинулось зло. Описать его я не могу. Во-первых, потому что с его появлением мой мозг дал сбой: вся общая масса и самая система теснящихся в нём знаний и убеждений решительно отторгала увиденное. Но оно вторглось в этот мир, в мою личную жизнь и явно намеревалось внедриться в моё личное пространство, завладеть мною.
«Сейчас ты станешь моим!», – объявило зло, охватывая всё пространство вокруг меня, и сужая его до границы магического круга.
Во-вторых, я не могу описать это зло потому, что даже общее впечатление от него разрывало мне мозг. Если бы я усилил это общее впечатление разглядыванием тех отвратительных подробностей, которые отпугивали мой взгляд, оно разорвало бы моё сердце.