Глава 5 Когда он проснулся, то сразу же, посмотрел в окошко над ним. За окном наступили сумерки, а слабые огни звезд несмело, но верно начали проступать на небесном своде. Он потянувшись глубоко зевнул и посмотрел на командирские часы, одетые на левую руку. На часах было пол десятого, а заснул он, в четвертом часу, значит проспал не меньше шести часов. Вскоре, он почувствовал голод и поковырявшись в рюкзаке достал оттуда банку тушенки с засохшим хлебом. Ловко вскрыв охотничьим ножом банку тушенки, стал закидывать в рот куски говядины с хлебом. Быстро поев, он запил еду минеральной водою. Он вдруг, вспомнил своего покойного друга, с которым учился в пограничном училище. Погибшего на улице, при очень странных обстоятельствах. Однажды вечером до отбоя, Семен договорился с дежурившим на вахте солдатом, выйти за двор части, чтобы сходить в ближайший продуктовый магазин, то ли за пивом, то ли за сигаретами, он уже не помнил, пообещав тому, купить, все, чтобы тот не пожелал, правда в пределах разумного. Дежурный обрадовался и заказав себе торт с вином, пропустил Семена из училища. Прошло несколько часов, когда в училище нагрянули сотрудники районной полиции, заявив, что их учащийся погиб в случайной драке, недалеко от магазина. Конечно же, командир училища получил выговор, а дежурившего в тот злополучный вечер курсанта Ашимова Талгата, отчислили за нарушение пропускного режима на вахте. Семен был человеком набожным и носил под зеленой гимнастеркою маленький, нательный, серебряный крестик. Он и научил Азамата, читать молитвы из святой Библии. Конечно же, Азамат поначалу противился чужой вере по национальному признаку, осознавая, что принимая христианскую веру, становился вероотступником и невольным предателем, традиции своих предков. Он в сущности, считал себя мусульманином, хотя и не читал намаза, но в детстве по навязанному обычаю своих предков, как и в большинстве все казахи, прошел болезненную процедуру обрезания. Из мусульманских молитв, он помнил только несколько слов, и читал их, на арабском языке, правда не понимая, сложных слов. Но в сущности, эту религию, он таки не понял. Она показалось ему чуждой и непонятной. И он понимал, только одно, что принимая эту религию, он терял себя как личность. О свободе мыслей и слов, ему бы пришлось отказаться, и жить по жестким, догматическим правилам, уход от которого, воспринималось как нарушение. Как человек свободолюбивый, он не любил, чтобы им манипулировали. Понял, он лишь одно, Ислам была не единственная религия, ведущая к Богу. Помнил, как однажды незадолго перед смертью, Семен подарил ему маленькую, но толстую книгу «Библию» с медным крестиком на капроновой нитке.