Голод - страница 21

Николай ненадолго вышел и вернулся в белой рубашке, держа в руках большой закаленный стальной гвоздь и молоток. Уваров поднялся на крест так, чтобы грудь находилась на уровне пересечения досок, отрешенно посмотрел в последний раз на себя в зеркало, приложил гвоздь к сердцу и резким выверенным движением руки с неизвестно откуда взявшейся силой прибил себя к кресту…

Телефонный звонок отвлек Крестьянова от размышлений.

– Клиент номер тридцать три отработан.

Иван вздохнул, взял черную папку с номером 33 и открыл, чтобы убедиться в исполнении приказа. Поверх исписанных листов лежала фотография Николая Уварова, прибившего себя к кресту, который Иван «заботливо» доставил ночью своему другу детства, заодно устроил поджог в мастерской, взяв со склада телесных оболочек полицейского. Содеянное не принесло Крестьянову ожидаемого покоя и удовлетворения. Свои голодные игры он давно проиграл, и ничья смерть это не изменит.

У квартиры и хозяина обычно один график на двоих…

Они снова крепко спали. Лишь искрящая проводка запускала праздничные фейерверки, до которых никому не было дела. Устав, она сдалась и погрузила дом в темноту.

Запах гари пробрался в сон.

Мужчина стоял у обрыва и наблюдал, как внизу догорает машина. Его машина. Он снова спасся: успел выпрыгнуть до смертельного полета, но радости не ощущал. Это ли спасение: остаться в живых? Или это расплата?

Конечности гудели и ныли после неудачного прыжка, ноги и зубы отбивали противный мотив, а желудок сжимался, норовя вытолкнуть еду.

Ноги скрутил спазм. Не сводя глаз с затухающего пожара, мужчина опустился на землю. Дернувшись, он проснулся и понял, насколько сильно затекло тело.

Темнота не пугала. Он к ней привык. Как и привык к новым масштабам своей жизни. Однажды любимый город уменьшился до размеров квартиры. Она стала его Вселенной. Мужчина настолько хорошо изучил каждый сантиметр жилища, что наличие или отсутствие освещения не играло роли.

Хотелось выпить и закурить.

Рука скользнула под матрас и вернулась с пачкой сигарет.

Спичка вспыхнула и полетела догорать на паркет, заваленный бумагами. Дешевая горечь обожгла пересохшее горло и тягучим туманом заполнила легкие. Закрыв глаза, мужчина досматривал бесконечный сон.

– Опять видишь его? – Спокойный голос спугнул тишину.