Об этом своём последнем бое они впоследствии рассказывали неохотно с тоской и слезами на глазах, вспоминая погибших товарищей.
* * *
Темиртасу работа в ЗАГСе нравилась, там он себя чувствовал большим начальником, от которого зависело очень многое. В его руках находилось ответственное документальное оформление судеб будущих семей, рождения и смерти.
Он приходил ранним утром на службу, садился за большой стол, накрытый зелёным сукном, затем с гордым видом надевал чёрные бязевые нарукавники, вытягивал руки на столе и долго молча сидел. Что он думал, известно лишь одному Аллаху, может быть, он благодарил всевышнего за то, что ему дарована жизнь и он не лежит в далёкой сырой курской земле как Муратбек, о том, что он работает в такой уважаемой конторе, о том, что его дома ждут любимая Айна[6] и дети и накрытый женой щедрый дастархан[7].
Но в душе иногда он чувствовал дискомфорт оттого, что большой бастык[8], то есть начальник отдела ЗАГСа, дородная женщина бальзаковского возраста Вера Ивановна, ему говорила: «При изучении документов нужно смотреть в оба…» – она часто забывала, что у Темиртаса отсутствует глаз. Вера Ивановна ему так стала говорить после того, как он при регистрации новорожденного Мухамеджанова Маузе написал в свидетельстве о рождении: «Мухамеджанов Маузер». Но Темиртас, поблёскивая стеклянным глазом, уважительно продолжал называть её «Карандас»[9], скрывая свою симпатию к этой женщине, которая потеряла на фронте мужа и жила одна. Иногда он вечерами приходил к ней на чай и частенько задерживался у Веры Ивановны довольно долго.
Так наш друг Муха стал на всю жизнь Маузером, что не мешало ему в детстве разорять соседские огороды и сады, а будучи уже взрослым, стать дальнобойщиком.
* * *
Но вернёмся к нашим баранам. Как я уже говорил выше, хромому Касымхану нужно было зарегистрировать в ЗАГСе своего первенца МПСа. Тут-то Касымхан и направился к своему другу и однополчанину Темиртасу.
Темиртас обнялся с ним и, широко улыбаясь, спросил:
– Халын калай[10]?
– Жаксы[11], – ответил новоиспечённый отец, поделившись с другом своей радостью – новостью о рождении первенца.
Темиртас, как опытный семьянин, у которого уже было три мальчишки, называл Касымхана «жас жигит»[12]. Естественно, Темиртас, услышав такую хорошую весть, ответил: