– Мне бы хотелось снять с тебя блузку – можно?
Ты киваешь, она делает это. Ее рука продвигается к застежке твоего бюстгальтера.
– Это тоже можно? – спрашивает она.
Комната пахнет лавандой, или тебе так запомнилось, потому что лавандовым было ее одеяло. Каждый раз, перемещая руку, она спрашивает: «Можно?», и ты с восторгом повторяешь: «Да», как будто волна тебя накрывает с головой и ты бы радостно так и захлебнулась – все позволяя.
Дом иллюзий как знаменитые последние слова
– Мы можем трахаться, – говорит она, – но влюбляться друг в друга нам нельзя[15].
Она была малорослая, бледная, худая как жердь, андрогин, и невероятно гордилась своими дивными светлыми волосами. Голубые глаза, непринужденная улыбка. Теперь уже неловко признаваться, что ты восхищалась ей на странный, старомодный манер. Родом она была из Флориды, однако казалась истинной аристократкой из Новой Англии. Училась в Гарварде, щегольски выглядела в блейзерах, а уж более стильного аксессуара, чем ее обтянутая кожей набедренная фляга, тебе не доводилось видеть.
Ты всегда подозревала, что в области желаний ты не слишком изощренна, и вот оно: все эти факторы вывернули твой мозг наизнанку, вагина превратилась в желе. Может быть, ты всегда была такой, гедонистка-плюс-карьеристка, плюс-плюсовна, только не догадывалась.
Вы ровесницы, но тебе казалось, что она старше: мудрее, опытнее, более светская. Она успела поработать в издательстве, путешествовала за границей, свободно говорила по-французски. Она живала в Нью-Йорке и организовывала корпоративы для литературных журналов. И, как выяснилось, питала слабость к фигуристым – даже пухленьким – очкастым брюнеткам. Сама Богиня не подобрала бы пару удачнее!
Дом иллюзий как воплощенная мечта
Тебе нравится писать, сидя напротив нее; вы обе с азартом стучите по клавиатуре, иногда переглядываетесь, перегибаясь через мониторы ноутбуков, и забавно гримасничаете. За ужином в ресторане она заказывает сашими из тунца и кладет дольку тебе на язык. Плотный, словно губа, кусочек. Постепенно тает. Она берет мартини с водкой, тебе начинает нравиться его солоноватый вкус. Она читает твои рассказы, восхищается красотой твоих фраз. Тебе она читает вслух старый очерк – о том, как родители запрещали ей есть сладкие хлопья. Ты твердишь ей, очень часто, какая она забавная, до колик.