Мысли его текли медленно.
В соседней комнате проснулась Светлана. Заметив, что Арсена нет рядом, она протянула было руку к его блокноту, лежащему на тумбочке, но тут же отдёрнула её: она уже знала, что там он записывает продукты, которые нужно купить в магазине, и тому подобную ерунду. Она про себя посмеивалась над Арсеном. Ей казалось диким, что человек, по долгу службы имеющий дело с самой передовой техникой, использует бумажные блокноты. Она села и со своего телефона заказала себе тарелку супа: хотя Семёнов и говорил ей, что доставка не работает, она понимала, что так просто её не отключить, а есть ей хотелось.
Но на удивление при попытке сделать заказ на экран лишь вылезло уведомление о том, то она находится вне зоны доставки. Светлана попыталась заказать завтрак хотя бы на этаж, но тоже безрезультатно. Первый раз ей пришло в голову, что этот старомодный человек не так уж прост, как ей в первый раз показалось. – Впрочем, – зло усмехнулась она, – перед женскими чарами он не устоял, – она тихо встала с кровати.
Молодая женщина тихо прошла по коридору и уже хотела окликнуть Арсена, чей силуэт был виден сквозь шторку, как вдруг невольно залюбовалась: в косых лучах ламп, имитирующих рассветное солнце, нахмурившийся Семёнов, сидящий с закрытыми глазами, почему-то напомнил ей Александра Македонского перед решающим сражением… Ей горячо захотелось пожелать ему удачи, но она ещё не умела делать это так, чтобы не отвлекать его. А потом секунда прошла, а с ней – и волшебство. Светлане вдруг вспомнилось, что вроде в тридцать два Александр как раз и умер. Остановившись на этой мысли, Светлана также тихо вышла. Что-то подсказывало ей, что сейчас его лучше не трогать. Она вернулась в комнату и легла. Засыпая, она думала о том, что ещё пару недель назад презирала и боялась всех этих людей, включая Семёнова и его начальника, Баркова, но теперь… Что «теперь» – она не додумала, так как спокойно заснула, внезапно поддавшись чувству, что Семёнов – её Семёнов – защитит её от всяких бед.
Семёнов сидел, не шевелясь: охваченный на минуту таким же чувством защищённости, он, вопреки обыкновению, даже не заметил этого визита. Он размышлял.
Такого с ним не было никогда: не раз смотревший в глаза смерти («не без помощи Баркова», – произнёс внутри него какой-то язвительный голосок), он понимал, что намного легче добить раненого друга, чем беспомощно наблюдать за тем, как этот друг идёт навстречу гибели. «Нет, нет, не добить, – говорил он себе, – я сейчас отдаю ему последний долг. Я сделаю то, что должен, а потом… Потом я буду жить. Во что бы то ни стало». От подступивших слёз начало резать глаза.