– Ко мне подошёл Антон Павлович Чехов и вручил мне путёвку в Лагерь. Так я оказался в этом поезде.
– Кто к тебе подошёл?
– Ты всё правильно услышал. Именно он. У меня такая же была поначалу реакция. А потом мой преподаватель литературы сказала, что великие не умирают.
С верхних полок одновременно свесились две девчачьи головы.
– Так, ― сказала Ольга, ― кажется, нам есть о чём поговорить.
И Ксюша, и Оля спрыгнули с полок. Одна подсела к Володе, другая ― ко Льву.
– А ты как здесь очутился? ― спросила Ольга, и все уставились на Володю.
– А мне сам Пётр Ильич Чайковский путёвку вручил, ― бросил, как плюнул, в сторону ребят свою историю Володя.
– За что ты её получил? ― спросила Ксюша.
– Не твоё розовое дело? ― зло ответил Вова.
– Послушайте, ребята, наша поездка начинает приобретать какой-то смысл, ― заговорчески проговорила Ольга. ― Мы же все с вами понимаем, кто такие Чехов, Чайковский, в моём случае Дмитрий Менделеев.
– Чёрт! ― ругнулась Ксюша. ― А меня навестил Миша Ломоносов.
– Хорошо, что не Вася. Как-то ты с великом по-панибратски? ― заметил Володя.
– А почему бы и нет, если он мой дальний родственник.
Все вытаращились на Ксюшу.
– Ну да. У Ломоносова была дочь Елена в замужестве Константинова, у неё родилась дочь Софья в замужестве Раевская, у неё ― Мария в замужестве Волконская, у них родился Михаил, у Михаила Пётр, у Петра Андрей, у Андрея мой батя Пеэтер.
– Звучит, как начало Библии! ― восхитился Лев.
– Кто твой батя? ― с вылупленными глазами спросил Володя.
– Пеэтер, то есть Пётр. Пётр Андреевич Волконский. Он эстонец. Рок-музыкант, композитор, актёр, режиссёр.
– Значит, твоя фамилия Волконская? ― заметил Лев. ― Как это романтично!
– Моя фамилия Нерусова. Ксюша Нерусова. Я незаконнорожденная дочь. И отец о моём существовании, скорее всего, не догадывается. А ставить его перед фактом ― не собираюсь. Меня всё устраивает.
– Нерусова ― это антоним Русову. Мы с тобой даже на фамильном уровне непримиримые враги. Теперь всё проясняется, ― сощурив глаза, закивал головой Володя. ― Если бы Михайло Васильевич смог увидеть своего потомка в твоём лице, он бы, наверное, обалдел, ― задумчиво сказал Вова.
–Да видел он меня. Не переживай: даже ручку поцеловал.
– Дивны дела твои, Господи, ― заключил Лев, а затем обратился к Ольге, которая всё это время не подавала признаков жизни: