– Кто они?
– Муж и жена. Так они словно два осколка царской эпохи. – И Алена восхищенно покачала головой: – Видела бы ты, какие у них манеры! Слышала бы ты, какая речь! Им обоим под девяносто, но они в полном уме и относительном физическом здравии. Совершают длинные пешие прогулки. Много общаются с друзьями и знакомыми. Говорят так, что заслушаешься. Вот они – аристократы до кончиков ногтей. Даже в старости сохранили прямую осанку, фигуру и ум.
– Полагаю, это потомки дворянских семей первой волны эмиграции?
– Да. Их предки поселились во Франции сразу же после семнадцатого года.
– Ясно теперь. Но почему ты все-таки себя-то выскочкой окрестила?
– Так ведь прежде-то нашей страной управляло почти полностью дворянское и купеческое сословие. Выбившихся из простого сословия было крайне мало. А теперь что?
– Теперь управляют потомки рабочих и крестьян.
– Вот именно.
– Ну а что же делать? Ведь оставшихся в нашей стране после семнадцатого года дворян и их потомков ну… Просто по пальцам пересчитать.
– Да и те в годы правления советской власти, особенно в период массовых репрессий, были вынуждены всячески скрывать свое происхождение. Всего боялись, от всех таились. И жениться им приходилось чаще всего не на ровне, а на простолюдинках, кухарках, мещанках или даже просто крестьянках. Между собой браки старались не заключать. Во-первых, и невест особо не было видно. Все люди благородного происхождения старались это свое происхождение спрятать изо всех сил. А во-вторых, такой брак сразу же становился своего рода риском. Можно было подвести и себя, и невесту.
– Ну да, куда лучше, когда у тебя жена из пролетариев. Тогда и к тебе у ЧК особых вопросов нет. В случае чего жена-комсомолка за тобой присмотрит. И за правильным твоим коммунистически-патриотическим воспитанием проследит. А если что-то тревожное в тебе заметит, так и донесет на твои провокационные мыслишки куда следует.
– И это еще хорошо, что хоть так люди выжили в те годы. Иные дворянские и даже купеческие фамилии без всякого потомства остались. Их лучшие представители были затравлены в лагерях. Целые семьи исчезали в огне войн и репрессий вплоть до последнего младенца.
– Это страшная страница истории нашей страны, – кивнула Инга. – Но мы ее перевернули. Зачем сейчас вспоминать об этом?