– Бессознательная фантазия как психическая реальность, – произнесла Маша. – Соматические проявления влечений и пути образования симптомов.
– И что? – машинально спросил он.
– Насколько я понимаю, название вашей кандидатской диссертации, – объяснила Маша. – Мне кажется, говорить, что ее автор не знаком с классическим психоанализом, является некоторым преувеличением.
– Я не сказал, что я с ним незнаком, – поправил он. – Я сказал, что я его не практикую.
– Почему? – спросила Маша.
– Мне неинтересно узнавать причины существования симптомов, – объяснил он, снова чувствуя усталость. – Мне интересно находить их смысл.
– А если я переформулирую запрос и скажу, что хочу найти смысл в моем поведении, вы меня возьмете? – улыбнулась Маша, явно предвкушая скорую победу.
– У меня нет свободных часов, – повторил он.
– Вы сказали “почти нет”, – поправила Маша. – Скажите мне, когда приходить, и я подстрою под вас свой график.
– Ответьте тогда, почему вы решили попасть именно ко мне, – попросил он.
– Я считаю вас образованным и опытным специалистом, а также умным и порядочным человеком, – охотно сообщила Маша. – Вполне возможно, я вас идеализирую. Однако мне кажется естественным, что я хочу попасть именно к вам. Каждый ищет врача, которому он может доверять.
– Вам кто-нибудь меня рекомендовал? – еще раз надавил он.
– Нет. – Маша убедительно покачала головой. – Я нашла вас случайно.
– Тогда откуда вы знаете, что можете мне доверять? – Сам он доверять Машиной убедительности наотрез отказывался.
– У меня мощная интуиция, – поделилась она.
– Хорошо, – сказал он. – Я могу предложить вам два часа дня по вторникам.
– А второй, третий и четвертый раз в неделю? – хитро улыбнулась она.
– Я не практикую классический психоанализ, – напомнил он.
– Ну хотя бы второй, – умоляюще протянула Маша. – Вы не можете оставить без поддержки человека, который готов работать над собой!
– Окей, – произнес он. – Два часа дня во вторник и шесть часов вечера в четверг.
– Договорились, – сказала Маша. – Хотите, чтобы я рассказала вам о себе?
– Расскажите, – улыбнулся он. – У нас есть еще двадцать минут.
Маша потянулась, словно испытывая физическое наслаждение от предстоявшего занятия, а потом, не отрывая ног от пола, приняла в кресле форму, почти напоминавшую кошачий клубок.
– Мне двадцать девять лет, – сказала она. – Я единственный ребенок в семье. Детство у меня было… обычное.