Алекс посмотрел на часы.
– Все на сегодня? – понимающе спросила она.
– Да, сегодня нам надо заканчивать, – сказал он. – Мы можем поговорить о вашем сне подробнее во вторник.
– Во вторник я принесу еще, – многообещающе улыбнулась Маша. – Мне всегда хотелось делиться с кем-нибудь снами, фантазиями. Но мои родители были серьезными людьми и считали все это ерундой.
Ее голос приобрел мечтательную интонацию и начал переливаться, как серебряный колокольчик, нежно подрагивая на ударных гласных и звонко отражаясь от стен твердыми сонорными. Он отметил прошедшее время, использованное в описании родителей, но не стал задавать дополнительных вопросов. Они встали. Маша посмотрела на висевшее на вешалке светло-серое пальто так, будто ожидала, что оно само прыгнет ей на плечи. Алекс позволил предмету гардероба терпеливо дождаться приближения хозяйки. Маша сняла его с деревянных плечиков и перекинула через руку.
– На улице очень скользко, – открывая дверь кабинета, сказала она. – Будьте осторожны. Вы мне еще нужны.
Она сопроводила это заявление улыбкой, взятой из ее широкого арсенала, но Алекс не успел идентифицировать ее тип.
Когда вдалеке хлопнула ведущая на улицу дверь, Алекс зевнул, закрыл игравшие с ветром в поддавки форточки, занавесил окна жалюзи, переобулся, надел куртку, выключил свет и вышел из офиса под дождь, который тут же окутал его мягкими беспокойными струями.
К тому времени, как он доехал до Аэропорта, дождь закончился и темнота снаружи потеплела. Он приоткрыл окно, чтобы впустить внутрь свежий, пропитанный назревавшей весной воздух.
Психологический центр, у дверей которого он припарковался, занимал первый этаж в потрепанном, но солидном жилом доме на улице Усиевича. Минут через десять на крыльцо из здания вышли две женские фигуры и, бесшумно спустившись по ступеням, направились в его сторону. Возле машины они разделились. Та, что была ниже и крупнее, прошла мимо водительского окна и, махнув ладошкой, крикнула:
– Привет, Саш!
Он помахал ей вслед и, дотянувшись через пассажирское кресло до двери, открыл ее.
Высокая и тонкая фигура с лицом, занавешенным прямыми и длинными, как у японского привидения, волосами, тенью скользнула в салон.
Он обвил ее рукой.
– Как же я их ненавижу, – сообщила Кристина, глядя ему прямо в глаза.
– Тяжелый день на работе, производственная драма, вот это все? – с пониманием спросил он.