Спорили о том, почему у монастыря не фонит. Кто-то говорил, что там благодать, а кто-то – что неизвестная аномалия, которая, может, еще хуже, чем радиация, на человека действует. Нынешние куровские староверы называли себя Свидетелями Чистилища и запугивали всех, кто хотел выйти на поверхность. У них такая идея была: вся эта Катастрофа – Конец Света, который Бог наслал за наши грехи. И те, кто смог выжить, еще не имеют права лицезреть новый мир. Чтобы такое право получить, они должны отсидеть какой-то определенный срок в Чистилище. Этим Чистилищем крысоеды назначили несчастный скифский Могильник, в котором скрывались от последствий Апокалипсиса. Вот интересно было бы посмотреть на коллективный когнитивный диссонанс, когда выяснилось, что помимо первого есть и второй Могильник с выжившими, и подземелья с засевшей под комбинатом бандой Босса. Наверняка в рядах староверов возникло много разногласий относительно того, являются ли все остальные тоже избранными. Иначе получалось, что они там в своем Могильнике два десятка лет блюли заповеди и придерживались всевозможных ритуалов, платочки беленькие носили и так далее – а по соседству другие люди не молились, не постились, даже наоборот – разными непотребствами занимались, а вот поди ж ты, тоже живехоньки! Обидно, наверное.
«Свидетели» раздражали меня всем, начиная с истерических голосов навязчивых проповедников и заканчивая одеждами, в которые они упорно рядились. Первобытно-общинный строй со всеми ценностями и укладом, естественно, прилагался. Впрочем, сегодня я имел счастье убедиться, что не все крысоеды одинаковы. Оказывается, встречались и такие, не разделяющие религиозных убеждений большинства представителей общины. А ведь это, на минутку, дочь главы староверов!
…Мы с Марой уже почти рысью продвигались по Советской, временами продираясь сквозь опутавшие асфальт стальные нити мутировавшего вьюнка. Я нещадно потел в своем резиновом коконе и совершенно непоследовательно завидовал девице в одной футболке и без респиратора. Неожиданно из-за потрескавшегося угла пятиэтажки появилась женщина лет тридцати с белесыми ресницами и каким-то коровьим, что ли, выражением лица. Она испуганно озиралась, но нас явно не заметила из-за разросшихся кустов. Потопталась у обочины и перебежала на нашу сторону дороги так робко, будто ожидала, что сейчас от светофора на нее помчится поток машин, навсегда застывших на стертой временем стоп-линии. Я даже не успел удивиться. Ветер донес обрывки ругани, и вскоре сквозь ветви кустов я увидел группу людей. Этих самых «свидетелей» в длиннополых льняных тряпках.