– Ну? – вырезал он из своего огромного словарного запаса междометие.
– Ну, что ну? Мне двадцать лет, мы с Танюхой учимся на журфаке, я очень крута, очень! Чтоб ты понимал – я стажируюсь на лучшем канале Брянска, у меня есть пресс-карта, и мое имя всегда в титрах. И вот я влюбляюсь.
– В мае восьмого года я уехал из Брянска, – улыбнулся загадочно Вадик.
– Ты уехал, а я сломалась! Виталик тоже крут, потому что работает в спортивной газете, играет в КВН и на гитаре.
– Нашла крутого парня! – закатила глаза подруга.
– Слушай, если бы не ты, – взорвалась уже я, – может быть, ничего этого и не было!
– Так-так-так! Напряжение нарастает! – Вадик открыл вторую бутылку вина.
– Наливай! – потребовала.
– Не-не-не, Львёночек. Я на это не подписываюсь.
– Я норм, мне можно!
Внимательно так посмотрел на меня.
– Лей! – скомандовала голосом прапорщика, который орет на взвод.
Вадим протянул бокал и бутылку, ответственность за выпитое брать не желал. Налила красного, и жизнь разноцветной сразу стала. Залпом выпила. Проглотила. Облизала губы. В голове закружилось, как на детской карусели. Легкостью ударило в голову, как из водного пистолетика. Невероятное чувство свободы.
Тогда, в две тысячи восьмом, всё было впереди, сейчас уже случилось. Я, мне кажется, еще не раз скажу о том самом мгновении, которое находится между до и после, но с тех пор я так и не научилась жить в состоянии здесь и сейчас.
– Короче, я не хотела ему признаваться, я бы добилась своего не мытьем, так катаньем Лекции бы до одури переписывала его дурацким подчерком, в библиотеке с ним бы сталкивалась, а тут Танька, говорит: «Звони ему!» А я не то чтобы позвонить ему не могла, я, встречаясь с ним в дверях, заикаться начинала. Помним, да, что мне двадцать лет? А потом…
Налила на дно бокала, выпила тут же.
– А потом она говорит: «Не можешь позвонить – пиши». Я написала, но отправлять не собиралась, не решилась бы. И вот она берет мой телефон, кнопочный, старенький «Самсунг», и отправляет это сообщение. А там написано черным по белому: «Ты мне нравишься».
– Матерь Божья! – схватился за голову Вадик. – Это же не ты, Демидова!
– Я! В том-то и дело. И вот он час молчит, два молчит, вечером звонит и говорит: «Выходи, общаться будем». Вышла, а он с гитарой. Ну, думаю, всё нормально: сейчас споет – и мы будем счастливы теперь и навсегда. Но не тут-то было. Он мне про ерунду какую-то, а я ему про то, что интервью хочу взять у него. Короче, так про ерунду и поговорили. Так мне казалось, что я могу покорить его сердце.