– Всё это е’унда. П’иходи на КВН. Это я люблю, – застыл в улыбке.
– Угу, – ответила тем же.
Не приду я, конечно, никуда, я же испугаюсь, расстроюсь и уеду из этого города. И отправной точкой моего невозвращения будешь ты, Виталик. Только вот не узнаешь ты об этом никогда. И хорошо, что не узнаешь. Как камбэк в прошлое всё то, что уже давно забыто и пылью вековой покрыто. Всё возвращалось на свои места.
– Молодые люди, проездные готовьте! – послышалось где-то из центра салона траллика.
– Пошли! – схватил за руку и вытащил из толпы в открытые двери троллейбуса.
В руке его рука еще несколько минут была, такая теплая, пальцы эти длинные в мозолях.
– Это еще зачем? – выбежала следом, прыгнула со ступеней на неровный асфальт.
– П’оездной не п’одлил! Стыдно как-то.
Встали тогда посреди остановки, за которой прятался ветер, в теньке и вдаль уезжающему троллейбусу смотрели, который через две стоянки был в районе дома. Коснулся слегка шеи и потянул к себе наушник, будто опомнился.
– Я не буду тебя спасать, догонять, целовать… – повторил за автором вслух. – Не то. Никогда не понимал эти песни.
Вернул наушник снова.
– Там всё прозрачно, – попыталась объяснить.
– Я «Снайпе’ов» люблю. Вот это музыка.
Ну всё. Вот я и решила загадку двенадцати лет, почему у нас с ним так и не сложилось: он слушал «Ночных снайперов», я – Земфиру. Всё просто: музыка нас не связала. А я еще думала, гадала, что со мной не так? Всё со мной было так, мы просто играли в разных тональностях. Но разве можно запрещать себе чувствовать? Вот так даже, находясь в полустранном состоянии: то ли во сне, то ли в приходе. Вот так вот идти и остро чувствовать его присутствие рядом – стоит того, чтобы вернуться в этот две тысячи восьмой год.
Через две остановки налево во дворы, по вытоптанной тропинке и в арку новостройки, пересекая детскую площадку, перебежать дорогу не по зебре – и среди сосен на почти что окраине города стоял барачного типа старый деревянный мой дом. Виталик жил чуть дальше, в высотках за двумя перекрестками. Он оставил меня за фиктивным дорожным переходом и скрылся среди сталинок.
– Увидимся! – махнул длинной рукой, обернувшись.
– Вряд ли, – прошептала я вслед.
Я тогда встала перед домом своим прекрасным и замерла. Я жила в нем достаточно долго гордой и свободной, грустной, но счастливой. Ответьте, только честно: вы хотели бы вернуться в место, где были по-настоящему счастливы? Хотя бы на один вечер? Хотя бы на час, чтобы подышать этим воздухом? Вот и я затаила дыхание. И чтобы не сбиться на кардионевроз, попыталась не представлять, что будет дальше. Над рекой за лесом стояла такая тишина, что уши закладывало. Там, за домами, вообще никого не было, только кукушки и рыбаки по утрам. Здесь всегда было тише, чем за дорогой, которая вела в город.