Удивительно то, что работы странноватых личностей наверняка прошли скурпулезный отбор уважаемых экспертов. Иван отнюдь не был ханжой, но даже ему, представителю поколения, свободного от комплексов, становилось не по себе в окружении низкопробных вещей, претендующих на глубокомыслие.
Двигаясь дальше, молодой человек продолжал внимательно вглядываться в каждую работу. Он все еще сохранял надежду понять, какие мысли тот или иной автор силился донести до зрителя. Открытый для любого посыла, Иван ждал, когда же хоть какая-нибудь струна откликнется в его душе…Он был согласен даже на полструны…
Разумеется, юноша делал скидку на то, что современное искусство не призвано показывать консервативную графическую красоту, а скорее, направлено на вызов человеческих эмоций, на оценку и принятие индивидуальных скрытых комплексов, а иногда и на препарирование детских страхов…И он готов был подробно смаковать каждый штрих, неспешно пропускать его через себя, прислушиваясь, в какой момент отзовется подсознание и что именно послужит триггером к изменению внутреннего состояния.
Однако вокруг кричали о себе пустые, бессмысленные работы, вызывающие лишь отвращение, а порой и банальную потерю аппетита.
Сумасшедшие галлюциногенные изображения нагоняли негатив, сбивая с толку. С каждым шагом росло ощущение, что люди с проблемной психикой, вместо посещения доктора и принятия необходимых медикаментов, наперегонки ринулись к холстам. Иван вполне допускал, что подобная терапия полезна при лечении определенных расстройств… «Но причем тут «искусство» – мысленно вопрошал он, – и зачем это выставлять на всеобщее обозрение?!»
Риторический вопрос преследовал юношу по мере того, как он менял дислокацию, ускорив шаг возле полотна с растоптанной банкой из-под энергетика, смачно удобренной мочой. Дальше следовал огрызок яблока, вполне натуралистично изображенный, но при этом мирно торчащий из человеческого сфинктера.
Категорически отказываясь искать глубоко сокрытый смысл в изображении клубка лоснящихся опарышей, увлеченных поеданием некоей субстанции (страшно было даже предположить, какой именно), Иван шагнул, наконец, в ярко освещенный зал, свободный от картин. В первую минуту показалось, что появилась возможность немного передохнуть, систематизировав впечатления. Но не тут-то было…