– Кто сделал это с тобой?..
Незнакомка ответила не сразу, для начала смерив Тааль оценивающим взглядом – будто проверяла, стоит ли ей доверять.
– Кентавры, конечно. В мире нет лучников лучше.
– Но кентавры не враждуют с такими, как мы, – изумилась Тааль.
– С такими, как ты, – быть может, и нет, – и раненая продолжила путь: видно было, что каждый шаг даётся ей с трудом. Оправившись от смятения, Тааль снова догнала её.
– Но куда ты идёшь? Поблизости нет гнездовий…
– К своим, – майтэ упрямо тряхнула головой. – Наши целители вытащат её. Сумей я лететь, я бы не шла пешком.
– Но к нам ближе, где бы ты ни жила… И у нас тоже хорошие целители, – Тааль помедлила, надеясь не показаться дерзкой. – Я не сомневаюсь в твоей храбрости и выдержке, но не могу оставить тебя вот так. Моё гнездовье на Высокой Лестнице.
– Я слышала о ней. Странное место для жилья, – с сомнением протянула незнакомка, и её лицо вновь исказила гримаса боли. – А впрочем, благодарю тебя, – добавила она, смягчившись. – Но не понимаю, как ты намерена мне помочь. Разве что поползёшь вместе со мной, точно жалкая гусеница…
Тааль с облегчением выдохнула – она почему-то ужасно боялась, что чужеземка не согласится. Среди её соплеменников встречались такие же гордые майтэ – в любой помощи они видели унижение.
– Жди меня здесь, я всё улажу. Туда и назад, – она расправила крылья, готовясь взлететь, и сразу смутилась от своей оплошности: – Прости, я забыла спросить твоё имя… Я Тааль.
– Гаудрун, – кивнула чёрнопёрая. – Честь летать с тобой, Тааль… Вот когда понимаешь, – она через силу усмехнулась, – как мало смысла бывает во всех этих вежливых фразах.
* * *
На зов Тааль откликнулись двое стражей-воинов – Гвинд и Руоль, которые как раз несли караул и скучали, нарезая круги возле Высокой Лестницы. Тааль знала их обоих чуть ли не с той поры, как вылупилась из материнского яйца, и оба были достаточно рослыми, чтобы воплотить её замысел. По её просьбе они позаимствовали у целителей искусно сделанное покрывало из прессованной травы и, зажав его в когтях, легко доставили Гаудрун к гнездовью. Юный Гвинд (о таких говорят – «недавно расстался с пухом») заметно робел перед чужеземной красавицей с простреленным крылом, зато Руоль выпятил грудь, распушил золотисто-коричневые перья и вообще весь полёт старательно хорохорился. Гаудрун, впрочем, не обращала на его потуги никакого внимания.