Потом в лоб спросили о моих планах: собираюсь ли я остаться во Вьетнаме или вернуться в Россию?
После вчерашних размышлений я честно ответил, что хочу домой.
На это они мне сразу обрисовали возможные варианты, из чего стало ясно, что Минов сдал меня им со всеми потрохами.
Картина маслом, как я себе и представлял, получалась безрадостной.
Де-факто существует нож в крови пропавшей Эльвиры Улябиной, на его рукоятке – отпечатки моих пальцев. Если этот вещдок попадёт в руки российского следствия, я тут же становлюсь главным подозреваемым в её исчезновении. Сыщики сравнят кровь на лезвии ножа с образцами, сохранившимися в базе данных при родах Элей дочери в ульяновской клинике, и мне потом долго придётся объяснять, где я спрятал труп женщины.
Далее. Непреложным фактом является моё бегство за границу сразу же после исчезновения в Вознесенском районе Нижегородской области Игоря Скромного. В России уже начато следствие по делу пропажи этого журналиста: несколько свидетелей показали, что именно я напросился к Скромному в экспедицию в Лашман с группой самозванцев, выдававших себя за «киношников» от режиссёра Георгия Молоканова. Тот уже опрошен и заявил, что никаких представителей от своего фильма никуда не посылал. Теперь следователи разыскивают, чтобы допросить, и меня: уже пытались связаться, но мой телефон недоступен.
Понятно, что при таких раскладах в Россию мне лучше не возвращаться.
– «Вечная весна в одиночной камере», – понимающе кивнул я.
Тут вьетнамские товарищи предложили мне и другой вариант. Никакого ножа не существует, а, значит, и с убийством Улябиной меня ничего не связывает. На допросах в России по делу исчезновения Скромного я отвечаю, что Игорь сам попросил меня поехать с ним в экспедицию, чтобы содрать с организаторов побольше денег за участие в ней не только прессы, но и представителей киноиндустрии. Своих спутников – Ивана Цоя, Лаврентия Мутко и их «ассистента» – я до этого никогда не видел и познакомился с ними только в машине. Их, как и меня, в поездку позвал сам Скромный, подговорив для солидности выдать себя за «киногруппу». Во время всей экспедиции я пребывал в полукоматозном состоянии: отравился чем-то накануне и почти ничего не помню. По приезду домой сразу решил улететь во Вьетнам по путёвке, выигранной до этого по конкурсу. Так как тело Скромного затерялось в лашманских болотах, то если его даже и будут искать – вряд ли найдут. Тем самым от меня очень скоро отстанут и благополучно забудут.