Похоже, земные нащупали брешь в протоколах безопасности и успешно ей воспользовались. Тревожная кнопка отключена, носитель нужных кодов почти "доломан", а на все вопросы из центра предатель–командующий будет бодро отвечать, что всё в порядке. Ведь проверить его сейчас всё равно некому! Выходит, что самое слабое место в их планах – умник. Не будет его – не будет и доступа.
Искоса смотрю на кровавые бинты. Вновь приговаривать невиновного? Сначала дед, теперь ботаник. Я уже не понимаю, кто я – солдат или убийца. Но выбора нет, его опять нет! Будь прокляты земные, будь проклята эта станция и… будь проклят я сам, если не сделаю то, что должно.
Встаю и подхожу к нему. Умник пытается отползти, вжимаясь спиной в стену. Он понял, что я собираюсь сделать. В его глазах застыли страх, недоумение и почти детская обида.
– Товарищ капитан… – неуверенно тянет Двадцатый.
– Сидеть! – рявкаю на подчинённого. – Прости, мужик, – обращаюсь я к умнику. – Другого пути нет.
В этот момент дверь открывается и я быстро присаживаюсь на кушетку. Повезло ботанику, и – не повезло. Всем нам.
Заходят двое. Подтянутый офицер в чёрном мундире войск Содружества и охранник в боевом скафандре. Они их вообще когда-нибудь снимают? Хорошо, хоть забрало поднял, можно при случае плюнуть в его наглую рожу.
Знаков отличия на офицере нет, но по повадкам всё ясно и так. Он с неприязнью обводит нас взглядом и подходит ко мне.
– Значит, это ты командир? Приятно познакомиться.
Он тут же без замаха бьёт меня в скулу. Удар хороший, поставленный. Я почти падаю на пол, но в последний момент цепляюсь за край кушетки и с усилием распрямляюсь. С вызовом смотрю ему в глаза, ожидая нового удара, но он только ухмыляется и трясёт кистью, расслабляя руку.
– Ишь, какой крепкий! Коммуняка двужильный. Ну ничего, сейчас мы с тобой пообщаемся.
Кивает конвоиру. Тот дёргает стволом автомата вверх.
– Встать! На выход! Руки за спину!
Нехотя подчиняюсь и выхожу в коридор. Скользнувшая на место дверь отсекает меня от Двадцатого, последнего осколка моего старого мирка. Я остался один. Сейчас меня выпотрошат на допросе и поставят к стенке, как уже поставили бойцов отряда. Как поставят потом и Двадцатого.
Словно в подтверждение моих мыслей мы проходим мимо запачканной кровью, изрешеченной иглами стены. Скорее всего, меня приведут сюда же.