Без проблем и остановок миновав несколько патрульных постов, Кроссман наконец въехал в пригород. Угнанный джип могли отследить, поэтому, загнав машину на первую же подземную парковку, Кроссман оставил ее там. Затем пересел на рейсовый городской автобус, и, проехав пару остановок, вышел, чтобы окончательно затеряться в толпе.
Внезапно возникла мысль, что в городе полно камер наружного наблюдения. Причем, возникла она не сама по себе, а была выдана сущностью, мягко напомнившей о себе. Четко, ясно, но не на вербальном уровне, а в виде яркого образа, как это бывает от неожиданных предчувствий. Вот только это не было обычным предчувствием. Ему разум, обычно, не очень-то доверяет, а тут возникший образ имел силу приказа, иначе его сложно было интерпретировать.
Следующая мысль была о компьютерной программе распознавания лиц, в которую могли быть уже внесены данные Кроссмана. О наличии такой программы Кроссману точно ничего не было известно, значит, дополнительное знание продолжало генерировать нечто, дремлющее внутри. Это попахивало мистикой, но могло быть объяснено и с научной точки зрения. Непонятная сила могла иметь некий дополнительный канал получения информации о внешнем мире. Нечеловеческий. Звери ведь способны слышать инфразвук, и за счет этого предсказывать землетрясение. Конечно, знание о компьютерной программе трудно было сравнить с чувствительностью к инфразвуку, но все же Кроссман посчитал аналогию удачной.
Он понял, что научный подход более гармонирует с его сознанием, чем мистический или религиозный. Ичин тоже упоминал научный склад ума. Кроссман решил принять версию, что он ученый, как рабочую. Это позволяло составить о себе некое представление, и действовать, исходя из него. Так было легче.
Решив не противиться подобным подсказкам, Кроссман купил бейсболку и спортивную куртку с капюшоном. Замаскировав, по возможности, лицо, он снова оказался на улице, и, затерявшись в толпе, побродил по шумным городским тротуарам и площадям. После чего снова проехал несколько остановок на автобусе.
Память возвращаться не собиралась. Но постепенно, под действием увиденного и услышанного, в ней прояснялись какие-то фрагментарные участки, мелькали разрозненные картинки. Что-то из детства – серьезный мальчик, не расстававшийся с книжками. Что-то из юности – сплошная учеба, студент-ботан, не отрывавшийся от ноутбука. Чуть-чуть из более зрелого возраста – работа в химической компании, дружба с управляющим. Да, он именно ученый. Но что именно он изучал? Последние годы совершенно выпали. Как будто бы ничего и не было. Но что-то было, иначе Кроссман не оказался бы на краю котлована под прицелами странных винтовок.