Никто не знает, как умирал самый гениальный человек, которому равного не было ни до, ни сейчас, ни потом, и в будущем вряд ли кому-то удастся такое совершить – накормить и расселить миллионы и миллионы страждущих и голодных, а после из этих десятков миллионов индивидуумов, личностей, разобщенных и развращенных капитализмом, создать единую, общую, сплоченную, единодушную, дружную, могучую, однородную, однообразную массу совков и, самое главное, указать им дорогу к светлому будущему – коммунизму на зависть всем врагам и недоброжелателям.
Однако камень на камень, кирпич на кирпич – умер наш гений (не только наш, но и всего мирового пролетариата) Владимир Ильич. Смерть не позволила ВИЛену самому повести массы в коммунизм, но путь, единственно верный для всего человечества, он успел указать через наказы своему самому преданному и способному ученику – Сталину. Знал, что Коба не подведет: горец, он с детства гонял стада баранов в горы и долины, и не было случая, чтобы хоть один баран или паршивая овца отбились от стада, – и тут не оплошает, тем более, совки падки на халяву и будут из кожи лезть, чтобы первыми ворваться в коммуну и водрузить над всей планетой красное знамя труда.
Короче, Сталин, принимая от Ильича эстафету славы, так и заверил ВИЛена: «Можешь, дорогой учитель и партийный товарищ по совместной борьбе за счастье народное, умирать со спокойной душой. Я торжественно клянусь и обещаю, что доведу до конца начатое тобой дело. Все это многомиллионное человеческое стадо будет непременно жить при коммуне как миленькое, без всяких оговорок и отговорок пустых и никчемных, никуда не денется. Со мной шутки плохи – каленым железом буду выжигать всякую крамолу, т. е. фракции, оппозиции, групповщину, негосударственные общественные организации и прочую ересь».
Тут ВИЛен вынужден был остановить своего ученика: «Милейший, вы меня прямо пугаете, особенно последняя ваша тирада, направленная против наших товарищей по борьбе с царизмом. Боюсь, чтобы не наворотили много всяких глупостей. Я, конечно, учил всех товарищей по партии, в особенности большевиков, быть непримиримыми с классовым противником – с белой сволочью, с контрой, с интервентами, со всеми врагами советской власти, уничтожая и ликвидируя их без всякой пощады. Но тут другой коленкор, совсем другое дело».