– Уважаемый Черт, – начала Летающая голова. Тот поднял на нее два черных глазных яблока. – Прошу любить и жаловать двух бродячих музыкантов, – Галош отвесил низкий поклон, когда как Шло ограничился судорожным кивком. Черт оценивающе оглядел обоих, сделал глоток и, слизав с клыков кровь, сказал:
– Рад вас видеть, – его голос был созвучен с жерлом извергающегося вулкана, однако интонацией напоминал скорее смирившегося с судьбой неудачливого торгаша на рынке. – Как добрались? Мне сообщили, что вы явились без приглашения.
– Премного благодарны за ваше беспокойство. Все прошло на высшем уровне. И приносим вам наши извинения за внезапное появление на вашем празднике. Так уж случилось, что всему виной простой случай.
– Вот перед кем, а передо мной уж точно извиняться не следует. Я – Черт. Рогатый выродок, который искушает слабых и наказывает их по всей строгости воображения. К слову, – он поднял бокал-череп, – этот сильно любил пить. Ирония – дама с чувством юмора.
– Что ты там вякнул про меня? – выкрикнула совершенно обычная девушка из-за стола неподалеку.
– Не о тебе речь! – крикнул ей Черт. – Я о понятии в целом! – девушка отмахнулась и вернулась к картам.
– Это живое воплощение иронии? – заинтересованно спросил Шло.
– Нет. Это Анжела – художница. Ирония – ее псевдоним. Отображает скрытые смыслы ее собственного я. Кажется. Человек от мира творчества, здесь таких много. Даже Зигмунд Тейн частенько заглядывает. Разве Летающая голова не говорила вам про таких?
– Конечно же, несравненная Летающая голова упоминала про это, – сказал Галош. – Мой коллега, по всей видимости, попросту удивлен виду обыкновенного человека на контрасте, столь значимых фигур нечистивой прослойки общества, – Черт поднялся со стула и, подойдя к гостям, шепотом сказал:
– Далеко не все тут значимые фигуры, – он снова отпил. – Некоторые приперлись сюда по праву рождения или плюс один к кому-то. Впрочем, отставим. На самом деле я хочу вас кое о чем попросить.
– Да-да?
– Прямо сейчас замолчите и прислушайтесь.
Оба музыканта навострили слух. Отовсюду доносились крики, стоны, смех, всхлипы, где-то хлестала плеть, кто-то от хохота стучал ногой по полу, сотрясая окружающих.
– Чего вы не слышите?
– Предположу, что среди всего празднества нет самого главного – музыки! – тотчас ответил Галош.