Сайана сделала выворачивающее движение кистью, порождая в ладони язычок голубого пламени. Камера пустовала. Если не знать, что ты здесь ищешь.
Аккуратно прикрыв за собой тяжкую створку, Сайана смежила веки и задержала дыхание.
Только колотящиеся в груди сердца помогали Сайане отсчитывать время. Ну же.
Едва заметная рябь пошла по затхлому, мертвенному воздуху. Как бы не веря своему счастью, тончайшая кисея вуали настороженно коснулась лица Сайаны.
Она знала, что будет дальше. Вспыхнет свет, загромыхает канонада, с воплем понесётся в атаку конница, придут в движение рычаги осадных орудий, взметнутся тысячи огненных стрел.
Так выглядит история Иторы после Пришествия, так живут люди, что явились последними. Так выглядят все предзнаменования этой эпохи. Кровавые, жестокие сечи.
Скучное, однообразное зрелище. Оно не касалось дел Устья с момента Раскола, и Сайане не пришло в голову, отправляясь в погоню за Ксандом, воспользоваться вуалью, дабы узреть грядущее. Если бы она тогда не упустила случай. Может, и Лиерран остался бы с ней. Хотя, она твёрдо ведала, это так не работает.
Тем не менее, поселившись здесь, Сайана мин Триод обещала себе, что в следующий раз не станет мешкать. И вот, пришло время новых криков и новых смертей. Ты не просто видишь это, ты впитываешь каждую толику этой прижизненной боли и этой предсмертной ярости.
Именно это снедало Сайану, стоило ей бросить единый взгляд в вуаль. Именно потому проклятый артефакт был спрятан так глубоко.
Теперь она готова. Ей уже поздно бояться.
Сайана выдохнула и распахнула глаза.
Но огни не зажглись. И крики не разразились.
Сплошная чернота, неотличимая от казематного мрака.
Лишь из последних сил вглядевшись, Сайана различила в этой жирной, густой мгле тление пролетавших мимо неё искр.
Перед ней, насколько хватало глаз, простиралось гигантское пепелище. С небес валилась плотными хлопьями сажа, полностью скрывая не только звёзды, но и самую Кзарру. Где-то крошечными островками догорали самые величественные из древ, в остальном же лик Иторы на сотни локтей лежал слоем углей, прикрытых сплошным ковром жирного лежалого пепла.
Некому было кричать, некому было исходить яростью, страдать, умирать и молить о пощаде. Итора была черна, нема и безжизненна.
С коротким всхлипом Сайана повалилась на каменный пол каземата.