Тсари Эйну было приятно вновь ощутить холодную строгость обсидиана. В мире ледяного хаоса Северного нагорья, где единственной прямой линией оставался серый морской горизонт, призма была хоть какой-то точкой опоры для мятущейся души летящего. Даром что именно призма его сюда и привела.
Так, пройдём теперь на свежий воздух.
Солоноватая сырость ветра тянущей болью отозвалась где-то в основании черепа, но Тсари Эйн даже не поморщился, нутряная печь его пробуждающегося тела уже почти разогрелась, так что от лохмотьев начал исходить едва заметный парок.
Сосредоточимся не на ветре, а на свете.
Косой бледный луч едва оторвавшейся от края горизонта Кзарры упёрся в поднятый над головой кристалл призмы, коротко блеснул малахитовой искрой и пропал где-то глубоко внутри. Призма быстро чернела, гóлодно напитываясь энергией светила. Внутри же знакомым образом пустилось вскачь почти живое сердцебиение.
Теперь бегом обратно в пещеру.
Малахитовый луч метался по стенам в такт нутряному рокоту, будто в самом сердце призмы вовсю работал некий скрытый механизм. Обсидиан больше не казался тёмным, напротив, он теперь отчётливо светился сам, безо всякой внешней помощи.
Тсари Эйн невольно задержал дыхание
Вот-вот отблески на стенах остановятся, сформировав указующую стрелу, что непременно указывала в самый центр ледяного озера на юг от пещеры вне зависимости от того, как была в тот момент ориентирована сама призма или сжимающие её сухие фаланги. Каждый раз в тот миг Тсари Эйну начинало казаться, что все предыдущие неудачи были лишь мороком, наваждением, пускай же хоть в этот раз злосчастный фокус не удастся!
И каждый раз он удавался.
Малахитовый луч, казалось, прожигал свод пещеры, указывая под самые своды пещеры по диагонали вниз. Сейчас он погорит и угаснет, до следующей весны, и следующей, и следующей.
Тсари Эйн молча считал про себя такты обоих своих сердец, три, два, один, вот и всё.
Луч продолжал гореть.
Даже по завершении короткого весеннего полудня, когда ползущая под самым горизонтом Кзарра уже благополучно погрузила нагорье в полумрак, пещера продолжала светиться малахитово-зелёным.
Луч меж тем сделался заметно ярче, нехотя раздвоился и начал монотонно скользить вверх по стене пещеры, указывая уже куда-то в небеса над кратером.
И только тогда Тсари Эйн поверил, со всех ног бросившись к едва шевельнувшемуся жучиному кокону.