Люди приходили и уходили.
Души умерших провожали их до ограждения кладбища, протягивая им вслед свои руки, и уходили опять к себе, ждать. Вновь и вновь прокручивая их слова у себя в голове. Как и я.
Я всё обдумывал слова отца, думал о маме.
Они мне снились сегодня. Вместе.
Всё бы отдал, чтобы сейчас уехать с ними на дачу.
А Михаил всё пил, что-то говорил.
Я его особо и не слушал.
Я просто думал и смотрел. Вдаль, на людей, на «жителей» кладбища.
Как они хаотично переплетались друг с другом. Люди проходили сквозь них и не замечали.
Они скучали. Все. И живые, и мертвые.
Я скучал тоже.
Михаил скучал по-своему.
Он от того и пьет, наверное, чтобы заглушить всё это, так что пусть его сын чаще приносит ему выпивку. Это ему помогает. А я не буду противиться этому и осуждать его.
Да, Михаил свыкся уже со многим. За пять лет здесь многое услышишь и узнаешь. Держать это все в себе невозможно. Можно и с ума сойти.
Вот он и спасается алкоголем. Находит себе какие-то занятия, а не просто сидит и ждёт. Ходит, общается, знакомится с «жителями» нашего кладбища.
Ожидание убивает.
Как он и сказал, что это тоже жизнь, только в другой ее форме. Есть живые, и есть мы. И все здесь – на одной земле.
Я начинал это понимать и осознавать с какой-то горечью. То, что сейчас – это не изменится. Когда мы живы, мы знаем, что однажды умрем. Там есть какое-то стремление. Стремление успеть жить. А тут нет ничего. И это теперь навсегда.
Видеть, как стареют те, кто однажды сюда тебя привезли и предали земле. Какие испытывают трудности там, в мире живых.
Мы для них вроде исповедников. Они знают, что мы их слышим и видим.
Мы единственные, кому они могут рассказать обо всем, как себе.
И выговорившись, они уходят отсюда с легкой душой.
Вот только нам не легче от этого.
Начинаешь переживать за них.
А они боятся, боятся непознанного. Боятся умереть.
А что потом? Куда попадут, в ад или в рай? И что там вообще за жизнью?
Так бы и сказал им, что бояться нечего, живите пока живется и никого, и ничего не бойтесь, но не можешь. Никак и ничем помочь им тоже не можешь. Просто слушаешь. И переживаешь. Не за себя, за них. За маму и папу, что там у них такое случилось? Почему вдруг решили разойтись?
Михаил – за сына, за внучку. Как они будут дальше?
Но он как-то справляется с этим. Я думаю, что тоже научусь однажды, как и он, с этим справляться.