Мои глаза слезились, и в них стояла слабая пелена, но девочек я узнал сразу, даже сквозь нее. Как и тогда, они прошли мимо меня, о чем-то разговаривая.
В палате пахло кофе. Этот запах шел от Мишиной сигареты там, на кладбище, а здесь, мой сосед по палате заваривал себе пакетик кофе в кружке.
Все запахи и звуки были как на кладбище. За окном кричали вороны, в форточку дул лёгкий ветерок и кидал небольшие капли дождя мне в лицо.
Всё вокруг напоминало мне про то место. Кроме нудного писка.
Врач что-то записал в планшетку.
– Поздравляю вас со вторым днем рождения, – улыбаясь, сказал он.
Затем вынул из кармана халата мобильный телефон и набрал номер.
– Алло, запишите, что пациент вышел из комы на четвертый день в 15:30. Да, да. Григорьев Андрей, – выходя из палаты, сказал врач по телефону, – шестая палата.
Я лежал, обвязанный трубками и капельницами, и смотрел то в окно, то в потолок. В голове была неразбериха. К тому же она жутко начинала болеть. Я с трудом соображал, что вообще произошло и происходит.
Через пару-тройку минут, когда я уже более-менее успокоился, ко мне подсел небольшой мужичок, сосед по палате.
– Ну, привет, – протянув руку, улыбаясь, сказал он, – Михаил.
Я посмотрел на него.
– Андрей, – узнав его, с ужасом невнятно промычал я, протягивая ему свою трясущуюся руку.
«Это же ты, – вдруг промелькнуло у меня в голове, – мужичок с кладбища».
– С возвращением, – улыбаясь сказал он, – я же говорил «рука шевельнулась у тебя». Не показалось.
И пожал мне руку.
На столе рядом с койкой лежали бутерброды и стаканчик с морсом.
– Мама твоя приходила, оставила, – сказал, кивнув на них, мужичок, – ещё свежие.
Я с трудом поднялся с кровати. Выдрав из себя капельницу и отключив аппарат ИВЛ, я неровной походкой направился к выходу.
Мои движения были ломанными и нескоординированными.
– Мне нужно домой, – держась за стены, еле ворочая языком, сказал я.
В глазах всё было мутным и расплывалось. Пол, казалось, двигался подо мной и норовил скинуть меня на себя.
Михаил сидел на своей койке.
– Отсюда нет выхода. Я же говорил.
– Как нет, вон дверь. Значит там выход, – я посмотрел на дверь, к которой и направлялся, – из любого здания есть выход.
В дверном проеме опять возникли те девочки. В руках они держали свои плюшевые потрёпанные игрушки.