– А если?…
– А если вдруг система выйдет из строя, то костюм начнет действовать по старинке, как обычный ОЗК. Основа-то та же – просвинцованная резина. А к противогазу прикручиваются обычные угольные сменяющиеся фильтры. Вот сюда, по бокам. Почти идеальная система, – с гордостью добавил он. – Давай, одевайся. Остальные почти готовы.
Зорин стал натягивать на себя необычный костюм. Несмотря на свою кажущуюся безразмерность, ОЗК лег почти идеально. Понадобилось подтянуть несколько завязок на коленях и локтях, и черная ткань обтянула тело Дмитрия, словно вторая кожа. Он пошевелил руками и ногами, поражаясь свободе движений. Несмотря на оставшееся предубеждение, костюм начинал ему нравиться. Видимо, все это отразилось на его лице.
– А? – воскликнул Пастор, все это время внимательно наблюдавший за Зориным. – Нравится? А ты говорил!
Хотя тот ничего и не говорил, но согласно кивнул. Костюм был действительно хорош.
Один из братьев подошел, протянул Диме противогаз с черными окулярами и молча показал, куда крепится гофрированный шланг.
– А оружие? – спросил Зорин.
Пастор кивнул другому брату. Тот вручил Диме нечто, доселе ему незнакомое – стальную трубу, присоединенную сверху к металлическому цилиндру с большой пружиной. Вся эта конструкция крепилась к пистолетной ручке с самодельным прикладом, а ниже цилиндра имелся рычаг.
– Что это? – удивился Зорин, вертя в руках это произведение бредовой инженерной мысли.
– Оружие, – ответил Пастор.
Дима посмотрел на него, надеясь увидеть хоть намек на улыбку, но тот был совершенно серьезен.
– Бери, бери, – сказал он, – на вид – жуть, но бьет нормально. Привыкнуть только надо. Местные придумали. Патронов все меньше, вот они и приспособились стрелять всем, чем только можно. Вот, кстати, пули к нему.
Дмитрий взял в руки увесистый мешочек. Заглянув внутрь, он увидел, что мешочек заполнен стальными шариками для подшипников.
– Замечательная штука, – продолжал тем временем Пастор, – стреляет всем, что более-менее подходит по калибру. Похоже, все идет к тому, что скоро все мы будем такими воевать.
– А может, вообще не будем воевать, – сказал Зорин, все еще разглядывая новое приобретение.
– Э, нет, – усмехнулся собеседник, – так не получится. Не в человеческой это природе. Сколько на моей памяти пацифистов полегло – и все потому, что отказывались брать в руки оружие и стрелять в ответ. А вот те, кто в ответ шмалял, и шмалял быстро и не раздумывая, выжили. А некоторые и потомство дали. Дарвинизм, мать его.