Я отвлёкся от работы и посмотрел на экран. При обработке образцов грунта использовался изотопный метод, который аналогичен радиоуглеродному анализу, но использует для определения возраста не углерод, а частицы солнечного ветра. Благодаря этому методу можно было установить время, когда произошла трагедия, с довольно высокой точностью. Проведенные измерения говорили, что система умерла примерно пятьсот миллионов лет назад.
– Если с грунтом всё было довольно просто, то с материалом вышло несколько иначе: анализатор выдавал, что не может выявить структуру, а датировка при каждом новом опыте прыгала от двух до десяти миллиардов лет. Вот уж не думал, что бывает такая точность!
– А калибровка проводилась? – неуверенно спросил я.
– Да, конечно. Это обязательная процедура, – ответил учёный. В его голове звучала обида. Мне стало неудобно за заданный вопрос.
– Ястреб, давай прогони стандартные тесты.
Дальше пошла монотонная работа. Искин заверил, что прибор работает нормально. Сообщение об отсутствии структуры его тоже повергло в смятение, поэтому он ответил просто:
– В инструкции написано, что причиной тому может служить отсутствие материала в контейнере…
– Ты же видишь, что материал на месте.
– Да, мои сенсоры подтверждают это.
Если честно, на месте Ренора я бы стал сомневаться в своей адекватности. Наверное, он так и подумал, потому и позвал меня.
– Всё тесты показывают, что микроконтроллеры анализатора работают правильно, – сказал Ястреб. Это означало, что приборы показывают верный результат, что в свою очередь… Дальше я ничего не смог придумать, в чём честно признался Сергею Андреевичу.
– Чувствую, эта планета нам преподнесёт массу сюрпризов, – сказал Ренор, и я не мог с ним не согласиться.
Обустройство лагеря началось утром следующего дня. Поскольку планета уже давно не знала, что такое день, время отсчитывалось по корабельному времени. Работы усложнялись отсутствием воздуха, естественного света и пониженной гравитацией. Первым делом следовало установить купола для лабораторий и создать в них искусственную атмосферу. Возить артефакты на орбиту ради их изучения являлось лишней тратой времени и ресурсов. К тому же, Белоусов хотел контролировать весь ход работ лично.
К вечеру, когда первые приготовления были закончены, Белоусов, Радненко и ещё шесть человек из группы археологов стояли у входа в древние катакомбы. Конечно, многие рвались сходу пойти на штурм, но руководитель сдерживал порывы инициативы – он хотел узнавать обо всём первым.