– Ну? – не выдержала Анна.
– Я никому не велел за тобой следить.
Теперь паузу пришлось взять ей.
«Как это? А кто же, не особо скрываясь, ходил за мной все лето? На блошиный рынок, по лавкам на Руа ду Бенформозу. Кто заходил в соседний вагон электрички каждый раз, когда я ехала в Синтру? Кто доводил меня чуть не до виллы и растворялся в лесу, чтобы снова возникнуть на станции?»
– В любом случае, дорогая, это не мои люди.
– А чьи? – у Анны сел голос.
– Я тоже очень хочу это знать.
Он выглядел озабоченным, но не испуганным, и это придало Анне немного уверенности.
– А я хочу знать – зачем, – Дина говорила сдержанно и спокойно, как всегда верно оценив серьезность ситуации. – Зачем кому-то следить за тобой? Разве все не закончилось весной?
«Вообще-то весной все только началось, – мысленно возразила Анна. – Я приехала в Португалию по документам, которые, пожалуй, можно назвать поддельными – срочный рабочий контракт и бизнес-виза, непонятно как полученные в закрытой на жесткий карантин Москве. Путешествие из Москвы в Лиссабон было организовано человеком, за которого я собиралась выйти замуж. Серьезно ведь собиралась, дурища! А человек оказался редкой скотиной, которого интересовали только мои деньги».
Деньги. Как раз весной Анна узнала, что у нее есть деньги. Вернее, нечто, стоящее больших денег – дом в Синтре, двухсотлетний особняк «Ласточка», семейное гнездо рода Оливейра, который перешел ей по праву прямого наследования. То есть, перейдет, как только будут должным образом оформлены документы.
– На этот счет у меня не очень хорошие новости, – вздохнул Джон. – Адвокаты работают, но вступить в права наследства ты сможешь в лучшем случае через год.
– Через год? – Анну словно ударили по голове.
– И это еще очень быстро, – неохотно признала Дина. – У нас и в обычное время бюрократия работает… э-э-э… по скрипу. А сейчас… сама видишь.
– И еще новость: дальние родственники старика не будут претендовать на наследство.
– Чего это? – удивилась Анна.
Она хорошо помнила, как заходился в криках тот тип, как называл ее мошенницей и грозился вывести всех на чистую воду. Он ведь уже мысленно продал «Ласточку», а на вырученные деньги мысленно уехал жить в Майами. А ведь сам-то он старику Оливейре даже кровным родственником не был – всего лишь муж внучатой племянницы.