Он оглядел шею и голову теленка, потрогал один из роговых бугорков и вдруг замер.
– Видите ранку? Теперь понятно, откуда этот струп. – Он примерил черную шапочку, и она плотно прилегла к бугорку.
Фермер пожал плечами:
– Это-то понятно. Я недели две назад их всех обезрожил.
– А как, мистер Биллингс? – мягко спросил Зигфрид.
– Тут мне одну новинку продали: просто мажешь на бугорки – и дело с концом. Куда проще, чем с квасцами возиться.
– А бутылку вы сохранили?
– Угу. Она в доме. Сейчас принесу.
Когда он вернулся, Зигфрид прочел этикетку и протянул бутылку мне.
– Треххлористая сурьма, Джим. Теперь все понятно.
– Но… чего вы нашли-то? – с недоумением спросил фермер.
Зигфрид сочувственно поглядел на него.
– Сурьма – смертельный яд, мистер Биллингс. Да, рога она выжжет, можете не сомневаться. Но если попадет в корм, то…
Фермер широко раскрыл глаза.
– Понятно! А когда они суют голову в ведро, эти штуки туда и сваливаются!
– Вот именно, – согласился Зигфрид. – Или они сдирают струп о стенку ведра. Но давайте займемся остальными.
Мы обошли всех телят, удаляя смертоносные корочки и выскребая бугорки, и когда наконец уехали, то твердо знали, что мучительный, хотя и краткий эпизод с телятами Биллингса остался позади.
Зигфрид положил локти на рулевое колесо и вел машину, подпирая подбородок ладонями. Это была его обычная поза, когда он погружался в задумчивость, но я никак не мог к ней привыкнуть.
– Джеймс, – сказал он, – я никогда ничего подобного не видел. Тема для статьи.
Он был прав: теперь, изложив эту историю тридцать пять лет спустя, я сообразил, что ничего подобного с тех пор не случалось.
В Скелдейл-хаусе мы расстались. Тристан, явно стараясь загладить утреннее происшествие, орудовал шваброй в коридоре с рвением матроса парусного флота. Но едва Зигфрид уехал, как в доме воцарился полный покой, и, когда, собрав все необходимое для предстоящих визитов, я заглянул в гостиную, Тристан возлежал там в своем любимом кресле.
Я вошел и с удивлением увидел на углях в камине кастрюлю с сосисками.
– Что это? – спросил я.
Тристан закурил сигарету, развернул «Дейли миррор» и положил ноги на соседнее кресло.
– Готовлю обед, старина.
– Здесь?!
– Вот именно, Джим. Хватит с меня этой раскаленной плиты. И на кухне даже присесть толком негде. Не говоря уж о расстоянии до нее.