– Трусость сродни чуме: она заразна. Один больной может заразить целый народ. Собака – та, которую я приказала убить, но которая, кажется, сбежала, – должна была броситься на волка по моему приказу. Что же случится в следующий раз, когда остальные псы решат последовать ее примеру и поступать так, как им хочется, а не так, как им приказали? Я скажу: тогда нападет волк, и ваша королева погибнет.
Ужас, сковавший Софи, сменился страхом. Но боялась она не за себя.
– Это я виновата в том, что собака сбежала, ваше величество. Я открыла ворота, – заговорила она поспешно.
– Ты – принцесса крови, наследница престола, а не помощница псаря, – отрезала королева. – Вина не на тебе, а на мальчишке. Он должен был привязать собаку, чтобы та не могла сбежать. – Умолкнув, она перевела взгляд на Тома. – Приказываю перебить всех собак на моей псарне на тот случай, если какая-то из них подхватила заразу трусости. А этого мальчишку, который покрывает трусливых сук и ценит их жизнь выше жизни королевы… его я приказываю отвести в казарму и дать ему десять плетей.
– Нет, – прошептал Том, качая головой. – Не надо. Пожалуйста. Простите… Я больше не буду!
У Софи перехватило дыхание. Ей хотелось закричать на мачеху, упасть ей в ноги и упрашивать об отмене наказания, но принцесса понимала, что ничего такого не сделает. Поэтому она, опустив руки, неподвижно смотрела, как Том попятился, зацепился башмаком за камень и снова упал.
– Папа! Папа! – закричал он, протягивая руки к отцу.
Алистер шагнул к сыну, но у него на пути встал капитан дворцовой стражи. Псарь повернулся к королеве, чтобы умолять ее пощадить его ребенка, но та уже ушла.
Софи понимала, что затеяла королева. Она желала преподать урок. Не мальчишке: это был лишь предлог. Нет, урок предназначался всем благородным охотникам, дамам и кавалерам, и суть его заключалась вот в чем: трусость опасна и наказуема, а непослушание – вдвойне.
А еще она хотела преподать урок Софи.
Тот же, что и всегда: нет ничего вреднее доброты.
Королева стояла перед зеркалом в своих покоях.
В его серебряной глади отражалась высокая, стройная женщина с глазами синими, как бурное море, светлыми волосами и высокими скулами. Звали ее Аделаида.
«Когда-то она была прекрасна, как утренняя заря, но время ее не пощадило», – обычно говорят те, кто берется рассказывать эту сказку. Или так: «Время оставило „гусиные лапки” в уголках ее глаз и провело глубокие морщины на лбу».