Кто-то из нападавших потребовал молчания, и часть людей, затихнув, тупо уставилась на меня. Большинство, впрочем, грозило кулаками и осыпало меня ругательствами.
– Долой сеньоров! Долой тиранов! – носилось в воздухе.
Начало не предвещало ничего хорошего. Через минуту притихшая было толпа, заметив управляющего, или, быть может, вспомнив о предмете своей ненависти, от которого ее отвлекло мое появление, заревела снова:
– Гаргуфа! Гаргуфа!
Я почувствовал, что бледнею от этого крика.
– Гаргуфа! Подавайте нам Гаргуфа! Мы покажем ему, как обижать наших дочерей!
Дым стало оттягивать в сторону. В задних рядах наступавших раздался выстрел, и я услышал, как разлетелось вдребезги стекло позади меня. Кто-то, стоявший ближе, запустил в меня головней: она упала на подоконник и трещала у моих ног. Я сбросил ее ударом вниз.
Это заставило толпу на время прекратить крик, и я воспользовался моментом.
– Эй, вы! – закричал я, стараясь покрыть своим голосом треск пламени. – Слушайте! Солдаты уже идут из Кагора. Уходите, пока они не явились сюда. Тогда я заступлюсь за вас. Если же вы останетесь здесь и вздумаете буйствовать, то вас повесят всех до единого!
Несколько голосов ответили мне насмешками, будучи уверенными, что солдаты с ними заодно. Некоторые утверждали, что дворянство уже уничтожено, а его имущества переданы им. С особенной настойчивостью кричал один пьяница:
– Долой Бастилию! Долой Бастилию!
Я замахал руками и закричал:
– Чего вы хотите?
– Правосудия! – кричали в одном месте.
– Мщения! – вопили в другом.
– Гаргуфа! Гаргуфа! – слышалось громче всего.
– Перестаньте, – вдруг закричал диким, хриплым голосом Маленький Жан. – Разве мы пришли сюда, чтобы орать зря? Сеньор, выдайте нам Гаргуфа, и мы вас отпустим! В противном случае мы подожжем дом!
– Каналья! – вскрикнул я. – У нас есть ружья…
– И у мышей есть зубы, однако они сгорают заживо.
И он с торжеством махнул своим топором в сторону, где горел флигель.
– Мы дадим вам минуту на размышление. Выдайте нам Гаргуфа, и мы расправимся с ним, как хотим. Остальные могут убираться.