Чича Божий, или Завербованная любовь - страница 7

Шрифт
Интервал


– Меня зовут Роман Иванович. Я просто вместе с Христиной Дмитриевной вас кое о чем спрошу.

– Ну, просто – так просто, – Богович определенно понимал, кем является его собеседник.

Христина начала озвучивать «домашние» заготовки одну за другой. Богослов совестливо отвечал, и по временам разговор даже переставал казаться вынужденным и официальным. Ей понравился этот мудрый образованный душпастырь. Интервью обещало получиться пространным и интересным.

Когда дело уже шло к завершению, Роман прервал их диалог, и наконец вклинился со своим до сих пор скрываемым вопросом:

– Володислав Зиновьевич, вы тут нам подтвердили, что униатские священники находились в рядах ОУН-УПА, а нам известно, сколько зверств националисты творили в отношении мирных жителей. Скажите, пожалуйста, если бы сейчас кто-то из ваших коллег – священнослужителей православной церкви решил перейти в греко-католическую веру, вы отговаривали бы их от такого шага?

– Это, юноша, зависит от того, с кем именно пришлось бы беседовать на подобную тему. Ведь если священник глубоко и искренно верит в Бога, то никому не удастся переубедить уверенного в своей правоте и в своем выборе человека. Прежде всего, имею в виду почтенного возраста панотцов, – Богович поглядел на Романа с толикой доброжелательного разочарования. А Христине внезапно захотелось, чтобы Роман ни о чем более не расспрашивал старика, не уточнял, не добивался более конкретного ответа. И отлегло сразу, как только Роман поблагодарил священника и поднялся первым, дав остальным понять, что разговор подошел к завершению.

Наскоро распрощались. Богович лишь на мгновение коснулся рукой Христининого плеча и тихо произнес: «С Богом, деточка!».

– Твердый орешек этот священник, – заметил Роман, когда уже трогали с места в обратном направлении.

– А мне отец Володислав пришелся по душе. Он умен и сердечен, чувствуется, он по-настоящему любит людей, а не играет среди них роль святоши.

Роман, выжимая газ, усмехнулся в пространство, – будто увидел тайное удовольствие от дороги, по которой надлежало возвратиться в грешный мир.

Один-единственный нюанс

День у Христины ушел на то, чтобы расшифровать свою стенографию. Почти до пяти после обеда следующего она дорабатывала и печатала текст интервью. Как всегда, положила на стол редактору.