«Поехали в Ярославль, на матч «Зенит-Шинник» на джипе Витала».
Что такое «Шинник» я, хоть и не смотрю никогда футбол, кроме чемпионатов мира, догадался. И ответил: «Вы что там совсем что ли сбрендили? Конечно, же нет!»
Через пять минут мне перезвонил второй друг: «Димас, скажи, а когда еще мы все вместе, друзья, сядем в хорошую тачку и поедем путешествовать по совдеповской трассе? Останавливаться на трассе в кафе и гостиницах? Покупать пирожки и пить квас из придорожных бочек, как в советские времена? Проезжать городки и посёлочки? Когда?»
Я провалился в детские ощущения счастья таких путешествий и, конечно, же сказал: «Да!»
Но про то, что такое Ярославль, дружба и «Шинник», попозже, сейчас пока мы едем в Геленджик.
Остановившись прямо на обочине на обед, наша большая и шумная компания начала хлопотать и обустраивать на травке импровизированный столовый комплекс. Из каждой из трех машин достали наборы «турист», такие складные столики и стульчики, которые были в каждой туристически настроенной советской семье. На столы начали резать все, что можно было резать: хлеб, овощи и фрукты, консервы.
Кто-то с криком выскочил из леса, держа в руках приличный благородный гриб. С этого момента большая часть компании бросилась в лес: жрать-то все равно не давали. Я шел между двумя старшими братьями с надеждой отличиться и найти больше всех и, самое главное, лучшие грибы. В те годы азарт грибника завладевал мной полностью, что-то типа золотой лихорадки. Расстояние между нами было, наверное, метров по шесть. Какая-то густая чаща-полянка выросла прямо по курсу, я полез внутрь, а братья стали отдаляться, обходя ее с флангов. Грибов было маловато, но желание и надежда вели и вели. Иногда мы перекрикивались, как и положено грибникам. Чаща, в которой я пробирался, оказалась какая-то нескончаемая и ужасно густая. Голоса стали дальше. В один из криков я просто не услышал ответа. В желании выбраться я стал забирать в сторону одного из братьев, но голосов было не слышно. Тогда я пошел наоборот к другому брату, подумав, что может они где-то объединились. Через полчаса бесполезных криков и хождений я решил просто вернуться на дорогу к машинам. Через час хода стало реально страшно, так как к машинам я не выходил и не выходил, более того, я не слышал шума трассы, по которому часто ориентируются грибники. Так я потерялся где-то посередине между Ленинградом и Геленджиком. Тысячах в полутора километров от дома. На грибы стало наплевать. Родные стали любимыми и самыми необходимыми на свете. Надежда и понимание, что меня ищут, питала, наверное, меня. Я решил сохранять спокойствие и двигаться по прямой. Ведь километр за километром можно преодолеть любое расстояние, а, следовательно, и лес. Пришлось перейти вброд речку. Теперь по пояс я был мокрый. Начало темнеть. Часок я шел, ревя, пока не кончились слезы. Наконец через несколько часов я вышел в поле, там стояла какая-то изба. Счастье и надежда на спасение начали просыпаться. Я прибавил ходу, проигрывая разговор с местными крестьянами в голове. Все расскажу, если ничем не помогут, буду проситься к ним пока. Самое главное ночевать не в лесу! Я буду им помогать работать, а они меня будут держать за это в доме и кормить. Может быть, люди неплохие, надеялся я. Изба оказалась мертвая с заколоченными окнами. Как ее открыть, чтобы переночевать!? Я ковырял старые доски ставень подручными палками и бился больно плечом в дверь, все было тщетно.