— Сейчас мы с тобой получше узнаем
друг друга! — подобравшись сзади, с придыханием прошептал Зевс,
сопя мне в правое ухо. Изо рта мужика так разило, что сразу привело
меня в чувство! Я, было, набрал воздуха в грудь, чтобы закричать
что есть мочи, как вонючая ладонь закрыла мне рот! Но терять было
нечего, поэтому я тут же в неё вцепился зубами хваткой
бульдога!
Зевс завизжал как резаный, одёрнув
кровоточащую руку!
— ПОМОГИТЕ! УБИВАЮТ! — Закричал и я
настолько громко, насколько позволяли связки, поднимая на уши весь
блок.
Надзиратель Гриша схватился за
голову, осознав, к чему ведёт ситуация, и с матюками бросился
бесцеремонно расталкивать ошалелых зеков дубинкой, вызволяя меня из
плена:
— Идиоты! Не могли ему кляп в хлебало
затолкать?!
— Сейчас всё сделаем, начальник! —
заверещал главарь банды извиняющимся тоном.
— А вот нихрена! Всё, Зевс, упустил
ты свою звезду! Отвали от него! — безапелляционно заявил Гриша,
хватая меня за шиворот.
— Но...
Болезненный тычок дубинкой в живот
подтвердил серьёзность слов надзирателя, и Зевс отступил, буравя
меня тяжёлым взглядом:
— Я тебя достану, Ныряев! Даже если
выйдешь на волю! Найду и порешу! Богом клянусь! — Прорычал он,
прочертив по шее большим пальцем.
О какой воле могла быть речь, когда я
приговорён к десяти годам за вооружённое ограбление виртуального
банка? Слова Зевса заставили меня задуматься, ведь он был приближён
к администрации тюрьмы и всегда был в курсе текущих новостей.
Наконец меня вывели наружу, а
несостоявшихся насильников Гриша Чванов закрыл в моей же камере. На
вопрос подоспевших по тревоге охранников мой спаситель поневоле,
заметно нервничая, ответил, что я просто устроил театральное
представление в камере, решив, что Гриша окажется хорошим
зрителем.
— Чванов, — наехал на него рослый
надзиратель сорока пяти лет по имени Николай Сергеевич, — Знаю я
про твои тёмные делишки. Если не хочешь лишиться работы, веди себя
тише воды ниже травы. Помни, я смотрю за тобой!
Гриша сглотнул и произнёс:
— Есть!
— А теперь веди Ныряева в
конференц-зал. С ним хотят поговорить.
— Кто? — задали мы с Гришей
одновременно один и тот же вопрос.
— Высокие гости, бл...! Исполняй!
Мой надзиратель отдал честь, и достал
наручники.
— Вот и не узнал ты, что такое
мужская любовь, — когда охрана ушла, шёпотом произнёс он и
оскалился, щёлкая замком наручников на моих запястьях. — Пошёл!