Глава союзного государства утверждал, что «не хотел вводить президентское правление и все, что с ним связано, и решил ограничиться хоть и строгим, но всего лишь предупреждением Верховному Совету Литвы». Словно он и не подписывал за четыре дня до этого обращения в Верховному Совету республики, в котором шла речь о возможности введения президентского правления. Выходило, что действия армии в литовской столице – это лишь «строгое предупреждение» республиканскому Верховному Совету, чтобы он вернулся «в конституционное русло».
Более того, Горбачев допустил возможность выхода Литвы из состава Союза ССР. «В конце концов в Литве пройдет референдум, – заявил он, – и если будет набрано необходимое количество для самоопределения – начнется соответствующий процесс, но в рамках Конституции».
Трехдневные действия армии в Вильнюсе оказались в результате бессмысленными с точки зрения борьбы за сохранение Союза ССР. Они, напротив, еще более озлобили значительную часть местного населения в отношении Москвы, и так проникнутого националистическими настроениями, и дали козыри сепаратистским силам в их антисоветской пропаганде. Нельзя не согласиться с теми исследователями, которые отмечают, что Горбачев предпочитал реагировать на выступления националистов по определенному алгоритму (возможно, подсказанному ему), который позволял президенту СССР, с одной стороны, на время умиротворять сторонников жестких мер в своем окружении, а с другой стороны – давал возможность националистическим силам укреплять свои позиции.
Когда в той или иной республике назревала проблема (достоверная информация по линии КГБ регулярно поступала в Кремль, хотя председатель КГБ СССР В.А. Крючков по своим соображениям и предпочитал нередко дозировать информацию), Горбачев избегал принимать упреждающие профилактические меры, что приводило к разрастанию событий. Далее следовали полумеры, которые лишь накаляли обстановку. И только когда наступала кульминация, он давал санкцию на силовое принуждение, зачастую несоразмерное, задействовалась армия, не подготовленная для полицейских операций. Эти силовые действия не подкреплялись комплексом других мер: политических, идеологических, социально-экономических; к тому же армию останавливали в полушаге от достижения успеха. В итоге метастазы сепаратизма продолжали распространяться по государственному организму, его же защитные силы все более слабели.