Разумеется, Гриша, медлительно пуская кольца сизого дыма второй подряд сигареты, не предполагал, сколь тщательно рассчитанным и подготовленным был сегодняшний вечер. Он перестал вообще думать о чём-нибудь, а просто любовался сидящей напротив девушкой, что она тотчас заметила и словно высветилась изнутри, щеголяя перед ним малоприкрытой прелестью своего тела. Она уже готовилась к тому, как поведёт его в пряный полумрак спальни, как он начнёт развязывать её кушачок, а тот, и не думая сопротивляться, тут же упадёт к их ногам, и распахнувшиеся полы халата обнажат перед горячим взором юноши все её сокровенные изгибы, и уже ничто не остановит ни его, ни её. Волны восторга накатывали, щекоча мочки ушей, на которые внимательно посматривал желанный Гриша. Они сидели друг против друга долго, и каждый внутри себя готовился к первой встрече тел.
Впрочем, было ещё одно обстоятельство, которое Настя знать не могла, но которое могло перечеркнуть её планы. Неведомая Таня. На самом донышке памяти теплилась мысль о ней, и если бы Гриша мог вычерпнуть её из тёмных недр сознания, она могла отбросить его прочь. Он бы спешно собрался, выскочил бы из уютной квартирки, бешено сжимая кулаки, зашагал бы прочь – скорее, скорее домой, а там… завтра же на поезд и мчаться во весь опор к несчастной, которой, быть может, нужна помощь, тёплое слово поддержки. А главное – глаза, его глаза, которыми он сможет передать целебную волну, и её удивительные глаза, впитав эту волну, благодарно засверкают, и ничего нет в мире прекраснее этого блеска! Ни матовый блеск жемчужин, ни разноцветная игра дорогого красного вина в хрустале бокала не сравнятся с живым блеском неповторимо серых глаз! Но Гриша уже был во власти иных чар, прелестница в нужное время и в нужном месте подловила воротившегося с войны солдата. Слепая мужская сила медлительно наливалась в нём, готовая к проникновению сквозь любую возможную преграду. Два года дремала – и теперь могла высвободиться в полный рост: окружающий мир гражданской жизни обрушился на Гришу сразу всеми красками, запахами, звуками и ощущениями, не давая ни мгновения для передышки, осмысления происходящего. Всё было свежо, возбуждало желания, манило, притягивало. Всё складывалось в его пользу, словно говоря: «Не медли! Бери полной пригоршней от жизни всё, что она может дать тебе! Это твоя жизнь! Она одна, и будет такою, какою сам сделаешь её. Так не останавливайся, не трать драгоценного времени! Наслаждайся полной мерой!»