– Просто, история со мной одна приключилась…
– Да, знаю я все! Вань! Оксанушка мне все рассказала.
– Как рассказала? Когда?
– Так сейчас! Сейчас и рассказала.
– А, она где? Она здесь что ли?
– Да, они с Леночкой в комнате, ждут тебя.
Иван задохнулся от прилива радости и рванулся в комнату. Елена сидела на стуле лицом к окну, а Оксана склонившись колдовала над ее правым погоном. Он держал в руках по букету и весело улыбался. Девушки обернулись одновременно.
– Вы, кто? Лен? Ты его знаешь?
– Нет! Ааа! Что-то припоминаю! Да видела! На стенде возле гор отдела, их разыскивает милиция!
– Меня перевели!
– Куда? В соседнюю камеру?
– Ксюш! Елена Петровна! Меня перевели в следующий класс!
– Это, что? Вот это, Титов, что ли? Лен! Это тот самый двоечник, который по ночам бегает за девчонками?
– Своих-то мало, наверно!
– Хватает мне своих! Хватает! Милые! Хорошие, мои! Вы самые свои! Я кретин полный! Сейчас, я маме скажу отмечать будем. Это вам!
Иван протянул цветы девушкам. Оксана поправила погон и пошла к выходу, проходя мимо Ивана она взяла его за локоть и потянула в зал.
– Титов! Ты действительно, полный кретин! Если бы мы, с Леной, ждали пока ты подумаешь, посовещаешься с мамой, ты давно был бы без нас и куковал бы в колонии!
Иван увидел накрытый стол. Он обнял Оксану. Она прильнула к нему и выдохнула.
– Мой руки, любимый, ждем же. И не надо ничего мне объяснять. Прости меня, и все.
– Тебя то за что?
– За мои сегодняшние сомнения, и не говори больше ничего. Ладно?
– Есть одно замечание все равно не удержусь!
Иван крепко обнял ее и поцеловал.
– Ну и какое еще замечание?
– Я обожаю, Оксану Павловну Белову!
– Ну, дорогой! Такое можешь говорить бесконечно! Я не против.
В комнату вошла Елена.
– Наворковались? Оксан! Давай на стол накрывай у мамы готово уже все. По чествуем этого героя… не нашего времени.
****
Мы сражаемся! Наш дозор нарвался все-таки на фашистов. Странно как-то написал, «нарвался». Но если раньше мы шли скрытно, то теперь мы идем совершенно открыто. Мы убили врагов! Троих солдат и одного полицейского. Изменников с повязками на руках я видел впервые. Смотрел на лежащего на земле окровавленного человека и пытался понять за, что же умер этот человек, за какие блага, или чувства. Что толкнуло его на предательство? Злоба? Корысть? Беда? Никто не узнает теперь этого, был человек, и нет человека. Разведчик, какой молодец, помог очень несмотря на ранение оказался прытким парнем и метким стрелком. Ротный приказал снять с мотоцикла пулемет и с запасом патронов передать его в первый взвод, а мотоцикл или телегу с лошадью предложил разведчику. Тот выбрал мотоцикл, а телегу выбрала Маша, для больных и раненых удобно. Но не больных не раненых у нас пока не было, и телега так и катила пустой. Разведчик, я так и не узнал, как его зовут, забросил за спину трофейный автомат, слил остатки бензина из канистры в бак, и умчался в сторону ближнего перелеска. Пусть повезет этому парню, пусть повезет хоть ему. Солдаты воспряли духом, надеясь, что он поехал за подкреплением, и что их обязательно спасут и не бросят в беде. Они еще не знали, что они призраки!