Глава 3
Муха в паутине
Старик скрипуче усмехнулся, ткнул сучковатым скрюченным пальцем в Ладины картины.
– Ты, значит, любительница пауков и тараканов? Ну, рассказывай, как в нашу семью попала!
Лада смотрела на старика, как на притаившегося в засаде мохнатого птицееда, и молчала. В глаза бросались неточности, недостатки и пыль. Эта коварная тварь плела паутину ее первой любви, кривой дорожкой подводила к знакомству с Валерием.
– До чего же у тебя подробные козявки, прямо живые!
В точку попал хитрый старый хрыч! Не так уж ты прост, как хочешь казаться.
Насекомые пришли к Ладе от Алекса. «Наше детище!» – гордилась она когда-то. Неужели их объединяли лишь эти претенциозные поделки? Страшно подумать! Картинки, конечно, прикольные, выделяются на общем фоне, а вблизи вызывают легкую дрожь отвращения. Пора бы их убрать. За ними так и маячат нескладный силуэт и отсутствующий взгляд Алекса – гения Ладиной юности. Оригинал, блин, с двумя косичками и в непременной жилетке со множеством карманов, цепочек и брелоков.
Лада попалась на эту блесну, как безмозглая рыбешка, и начала его доставать любовными истериками. Стена равнодушия оказалась абсолютно неприступной; ни одной, даже маленькой, бреши. Но она не сдавалась, проводила дни и ночи в холодной ободранной мастерской. Там пахло красками, пылью, мышами и затхлостью. Однажды она попыталась оживить берлогу: немного прибрала, пожарила к его приходу картошку А он? Он разозлился, обозвал захватчицей и отобрал ключи. Даже есть не стал; отвернулся и молчал весь вечер. Она не понимала, чем его обидела. Вспоминала рассказы о свободолюбии мужчин, недоумевала, терзалась и всё сильнее боялась потерять этого мерзавца, гениального, загадочного, не такого, как все.
Она начала постоянно мерзнуть, не могла есть, сильно похудела, но, вместо того чтобы заняться собой, перелопачивала груды книг о жизни насекомых, прилежно изображала этих мерзких чудищ. Однако до Алекса ей было далеко.
Мама ругалась, плакала. Увещевала, молилась, уговорила сходить к знахарке, чтобы снять порчу. Девчонка всё надеялась, что сможет его переделать или, на худой конец, приручить. Надо же, укротительница пауков! Тайком, по памяти, воссоздавала его картины, по-своему прорабатывая тему. Эти тараканы и сейчас глядят со стен.
Но Алекс не становился ближе; напротив, всё глубже уходил в себя, а она всё больше нервничала, дергалась.