Сам Сергей Петрович по многу раз рассказывал Мальвине о Любе Довостребования, о том, почему он тогда оказался в лесу, и она внимательно слушала его, улыбаясь усталой и счастливой улыбкой.
Если бы Сергей Петрович мог наблюдать за собой со стороны, он бы удивился, увидев, как быстро Мальвина Кузнецова преобразила угрюмого, отравленного мыслью о нечестном возвышении жены, человека, который уже и не верил в то, что в его жизни хоть что-нибудь перемениться к лучшему, в того Сережу Жилина, с которым она когда-то танцевала в общежитии. В его глазах появился какой-то особенный блеск, по которому можно безошибочно узнать человека, которого только и ждёт в свои объятия жизнь, чтобы расцеловать и приласкать.
Если бы Сергей Петрович не был в это время так увлечён своей вдруг начавшейся новой тайной жизнью, он вполне мог заметить новые искорки в глазах директрисы Анжелики Александровны: искорки, которые звали его к перемирию. Надо сказать, что Сергей Петрович так и не извинился перед Анжеликой Александровной за свою «дуру», потому что ждал, что она первой перед ним извиниться за то, что играла с ним в кошки-мышки, а не напрямую сказала о том, что ей было известно. А с Любой Довостребования, которая после третьей четверти уехала «худеть ради него» в какой-то «специальный санаторий», он так и не простился.
Со школьницами у Сергея Петровича тоже вдруг сложились новые отношения – он уже не краснел и не опускал глаза под пристальным взглядом своих учениц, а в ответ им даже сам подмигивал, а бывало, что скраивал иногда такие рожи, что ученицы сами краснели и опускали глаза, а некоторые так и вовсе пулей вылетали из класса…»
Рассказчик замолчал. Сергей Петрович услышал или, скорее, даже почувствовал, что рассказчик улыбнулся. Улыбнулся в темноте улыбке рассказчика и сам Сергей Петрович. Он даже с удовольствием улыбнулся его улыбке, потому что догадался, о чём речь пойдёт дальше. Сергей Петрович даже тихонько засмеялся в темноте от удовольствия, но, испугавшись, что своим смехом разбудит жену, замолчал. Рассказчик же, выдержав паузу, ещё несколько раз улыбнулся и заговорил:
«Нн-да… Так вот… Однажды Мальвина Кувшинникова призналась Сергею Петровичу и, как она сама сказала, «призналась как о чём-то стыдном» в том, что она пишет роман. Да-да, пишет самый настоящий роман страниц эдак в триста, и называется этот её роман «Правдивая история вертоградаря Ю»… Нн-да… Такое вот было у него название…